Самоубийство либеральной журналистки Мурахтаевой (Славиной) как теракт

В пятницу перед зданием ГУ МВД России по Нижегородской области покончила с жизнью Ирина Мурахтаева, больше известная под псевдонимом Славина, главный редактор регионального сетевого издания KozaPress. Последний ее пост в фейсбуке представляет собой предсмертную записку, в которой она просит винить в своей смерти Российскую Федерацию.

За день до этого дома у Славиной прошел обыск в рамках уголовного дела об осуществлении деятельности нежелательной организации. Главным его фигурантом является нижегородский бизнесмен, оппозиционный активист и руководитель местного отделения "церкви летающего макаронного монстра" Михаил Иосилевич, которого подозревают в сотрудничестве с "Открытой Россией" Михаила Ходорковского.

Политический эффект фатального шага Славиной – а самоубийство по политическим мотивам всегда таковой предполагает – оказался смазан другим ее сообщением. Больше года назад, летом 2019-го, она написала там же, в фейсбуке: "Интересно, а если я устрою акт (самоубийства. – Прим.ред.) возле проходной УФСБ (или прокуратуры города, я пока не знаю), это хоть сколько-нибудь приблизит наше государство к светлому будущему или моя жертва будет бессмысленна?"

В результате вместо обличения тираническо-античеловеческой сущности российского государства возникает печальный образ неуравновешенной женщины с давними суицидальными наклонностями, не получившей помощи, в которой она нуждалась и которая, будучи оказанной вовремя, возможно, предотвратила бы трагический исход.

Мы живем в мире, во всяком случае в той его части, где политическое насилие, направленное как на других, так и на себя, потеряло большую часть эффективности. Собственно, сама погибшая женщина это явно ощущала, задумываясь о возможной бессмысленности своей "жертвы".

Всю человеческую историю политика и насилие неизменно шли рука об руку. Применение государством жестоких репрессий против тех, кого оно считало противниками и угрозой для себя, на протяжении тысячелетий было само собой разумеющимся. В ответ же оно получало встречное насилие со стороны тех, кто принимал решение бороться со сложившейся системой, видя в ней корень творящегося вокруг зла.

К счастью, эта многовековая кровавая баня политических убийств, пыток, терактов, казней и самоубийств постепенно стала затихать, чтобы за последние десятилетия в значительной части мира прийти к нынешнему положению дел, при котором жестокость как часть политического процесса считается неприемлемой абсолютным большинством людей.

Разумеется, любое государство по-прежнему использует имеющийся в его распоряжении репрессивный аппарат. Вопрос в суровости принимаемых им мер и их адекватности проблемам, с которыми они призваны бороться.

Информационная же прозрачность мира позволяет любому убедиться, что российская политика в данном направлении отличается подчеркнутой мягкостью, на фоне которой западные страны выглядят прямо-таки озверевшими в своей жестокости. Инстаграм-репортажи участников отечественных несанкционированных мероприятий из автозаков служат тому регулярным подтверждением.

Исключением являются разве что попытки использовать насильственные методы – к терроризму российское государство на самом деле абсолютно беспощадно, что, в свою очередь, получает полную поддержку со стороны общества.

В результате российская антигосударственная оппозиция упирается в свою главную проблему. Она является духовной наследницей революционного подполья времен Российской империи и антисоветского диссидентства – и мыслит в той же логике, где лучших, самых прогрессивных и светлых людей страны беспощадно убивает извечная русская деспотия.

Вот только убедительных подтверждений тому в реальности явно не хватает. В адрес оппозиционных активистов и блогеров отечественный левиафан ограничивается по преимуществу административными протоколами да штрафами, и надо очень сильно постараться – например, сопротивлением полиции – чтобы заработать себе пару лет колонии общего режима.

К тому же большинство оппозиционеров – типичные представители современного мира, любящие бытовой комфорт, прикольные движухи (привет пастафарианцам!) и капучино на вынос. По-настоящему приносить себя в жертву, как это массово делали революционеры прошлого, желающих в этой среде откровенно маловато.

Зато те немногочисленные, что все-таки имеются, являются для своих соратников ценным ресурсом – именно ресурсом для использования, поскольку дееспособность и трезвость суждений этих людей раз за разом оказываются под вопросом.

Таким был 17-летний подросток, покончивший с собой в архангельском УФСБ в 2018-м. Кстати, многие ли из пламенных борцов с режимом вспомнят его имя без консультации с "Яндексом"?

Такой была Ирина Славина, из смерти которой ее ближайшее окружение мгновенно организовало политический перфоманс. Уже понятно, что эти люди ничего не сделали, чтобы помочь склонной к суициду женщине. Однако возникает вопрос о роли, которую они сыграли в том, что она совершила фатальный шаг.

Наша страна прошла огромный путь, останавливая исторический маховик насилия и жестокости. Российское общество и государство учатся быть терпимее, добрее и гуманнее друг к другу. Безусловно, можно найти примеры того, что этот процесс идет не гладко. Но общественно-политическая атмосфера в России на самом деле разительно изменилась на глазах.

И только принципиальные оппозиционеры-антигосударственники продолжают упорно призывать к жизни столь милые их сердцу времена дыб, эшафотов и массовых расстрелов. И раз уж государство само не делает то, о чем им мечтается, они превращают своих душевно неблагополучных единомышленников в смертников, чья гибель должна послужить "делу революции".

Кстати, именно тут стоит искать причины, по которым все эти люди для российского общества остаются маргинальной и категорически неприемлемой политической силой.