Проблемы национализации и «тоталитаризма» в СССР

Национализация и «проблемы тоталитаризма в СССР»

Автор – Дмитрий Буянов

Иосиф Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР. М.: URSS, 2018 Роль государства в современном мире сложно переоценить. Неудивительно, что именно к нему обращены надежды многих людей. Национализация стала казаться панацеей и для «левых», и для «правых», и даже для аполитичных. Однако здесь не всё так просто. Огосударствление – не конец, а только начало; этот шаг ко многому обязывает. К чему именно – рассказывают столкнувшиеся с национализацией лидеры большевиков.

В противоположность условному XVIII веку с его надеждами на частного предпринимателя и свободный рынок, уже вторая половина XX столетия была эпохой государств. По сей день государственный аппарат является инструментом как господства крупного финансового капитала (например, в США), так и восхождения нового, промышленного и как бы более социально-направленного капитала (в Китае). На одном конце государство обеспечивает мнимую свободу рынка, на другом – мнимый социализм.

Иосиф Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР. М.: URSS, 2018

Вполне естественно, что, пока часть народа борется против «тоталитарной власти», другая его часть возлагает на государство все свои надежды. Требование национализации объединило приверженцев самых разных идеологий: в том или ином виде за неё выступают и социалисты, и националисты. Более того, схожи сами формулы огосударствления экономики: передать государству самые крупные объекты, сырьевые или промышленные, а всё, что «помельче», вроде лёгкой промышленности и торговли, – оставить частникам. Да, нужно будет экспроприировать с сотню олигархов, заставить молчать небольшой процент сторонников рынка (так ли искренне они в него верят?), но в остальном эта схема должна удовлетворить всех: и требующих социалку, и радеющих за великую Россию, и ждущих стабильности для мелкого бизнеса.

На практике оказывается, что проблемы национализации не сводятся к тому, кто и как должен взять власть (или, что ныне более модно, – повлиять на власть). Мы живём не в платоновском государстве, наилучшем из возможных, которое только нужно удерживать от деградации и отклонений. Реальные общества обладают динамикой, которую часто не замечают и не учитывают. Национализация – не конец, она – начало новой политики. Многое зависит от того, что власть делает дальше, как организуется государственный и частный сектора экономики, как они влияют друг на друга (в том числе политически), кто берёт в неизбежной борьбе верх.

Поучительный пример – Венесуэла. Уго Чавес национализировал сырьевой сектор – главный источник дохода страны, поднял на эти деньги социалку, армию и т.д. При этом государство лишь ограниченно поддерживало развитие сельского хозяйства, большой же частный сектор был предоставлен сам себе. Результат – раскол общества пополам, правительственные кризисы, при первых признаках слабости власти – чуть ли не гражданская война.

Плакат с Че Геварой и Уго Чавесом

Eggenbergurbock23

Противоречивость жизни после национализации крупной промышленности хорошо отражена в трудах большевиков – людей, не просто совершивших успешную авторитарную модернизацию в относительно отсталой стране, но и нацеленных на более принципиальную переделку общества. Особенно интересна тема кооперации, начатая Лениным ещё до революции (от полемики с народниками и статьи по поводу кооперативной резолюции Копенгагенского Социалистического Конгресса в 1910 году – до статей «О кооперации» и «О продовольственном налоге» в 1921 году) и продолженная Сталиным после войны («Экономические проблемы социализма в СССР» 1952 года).

Ленин даёт такую формулу социализма:

«Власть государства на все крупные средства производства, власть государства в руках пролетариата… обеспечение руководства за этим пролетариатом по отношению к крестьянству и т. д… Нам осталось «только» одно: сделать наше население настолько «цивилизованным», чтобы оно поняло все выгоды от поголовного участия в кооперации и наладило это участие.»

Владимир Ленин. О кооперации

Для создателя советского государства особенно важно, чтобы сошлись все факторы. Так, Ленин напоминает, что развитие кооперации самой по себе неизбежно усиливает мелкую буржуазию; потому до победы революции он настороженно относился к кооперативному движению. В то же время, кооперация является формой организации широких масс народа, позволяющей им привыкнуть к деятельности по учёту, управлению и т.д. – что перекликается с марксистской концепцией отмирающего государства, когда функции власти всё больше переходят от «элитного» аппарата к народной самоорганизации. Производственные кооперативы были формой организации, порождённой ещё капитализмом (анархист Бакунин видел в них даже мирную альтернативу революции), и советской власти нужно было опереться на неё, дать её правильный импульс.

«Диктатура пролетариата», по ленинским расчётам, должна была не только развить кооперацию у «мелкобуржуазных» слоёв, но и придать ей новое качество. Чтобы исключить усиление мелких капиталистов, предполагалось, что основные средства производства кооперативов должны находиться в собственности рабочего государства. Как заметит Сталин (после войны уже активно предлагалось отдать средства производства в собственность колхозов), право собственности колхозов распространяется только на их продукцию, обмен которой также регулируется властью. К тому же, Ленин отмечал преобладание пролетариата в потребительских кооперативах, составлявших важное звено кооперативного движения, чем тоже нужно было воспользоваться рабочей власти для введения производственных кооперативов в рамки. Таким образом предполагалось исключить «негативный» момент кооперации – формирование и усиление мелкобуржуазного класса.

Николай Вертохуров. Перед стачкой. 1910

Потому даже НЭП для Ленина оставался проблематичным: вынужденное первоначальное освобождение рынка должно было быть как можно быстрее задавлено развитием госсектора, госпланом, подготовкой советских управленческих кадров на замену старых, царских и капиталистических. Вождь революции чувствовал, что частный и советский сектор не могут просто сосуществовать, между ними должна начаться борьба за власть. И, если единомоментная экспроприация невозможна, необходимо хотя бы задать правильную динамику: курс на полное огосударствление (в марксистском понимании «отмирающего» государства, что особо сложно), вплоть до полной отмены товарного производства. Последнее дальше осложнялось наличием мировой товарной экономики, с которой нужно было считаться; решением здесь могла быть мировая революция или, по крайней мере, мощный самодостаточный соцлагерь.

Наряду с «ограничительным» моментом, Ленин подчёркивал важность позитивного развития кооперации: как культурного (грамотность, в том числе политическая, умение управлять), так и материального. Глава советского государства прекрасно понимал аргументы противников социалистической революции в «недоразвитой» стране. Недостатка «цивилизации» предполагалось восполнить в ускоренном режиме: сначала – за счёт революции в более развитых странах, затем – за счёт накаленности пролетариата, пришедшего к власти. И для Ленина, и для Троцкого, и для Сталина речь шла в первую очередь о развитии производственных сил, о вырывании народа из архаичного крестьянского быта, об обеспечении людей благами цивилизации, достаточным потреблением, свободным от работы временем для обучения и развития. Формально, все три лидера заявляли и о необходимости приведения в соответствие с уровнем народа и политического устройства, структуры власти.

Что такое недостаток «цивилизованности», связанный с неразвитостью производительных сил, экономики – можно увидеть в ряде «развивающихся», крестьянско-торгашеских стран Азии (вроде популярного у российских туристов Таиланда), а также, теперь уже, в неблагополучных сельских районах России. Большевики многое сделали в материальном вопросе, но удерживать сложный ленинский баланс всей системы на протяжении десятилетий, необходимых для всестороннего развития народа, им явно не удалось.

«Экономические проблемы» Сталина формально следуют тезисам Ленина, но написаны они в совсем другой реальности. Уже к 1923 году тезис о диктатуре пролетариата нужно было поставить под сомнение. К концу жизни Ленин был явно этим обеспокоен: он протестовал против грубого огосударствления профсоюзов, кооперативов, превращения их (как Советов и комитетов) в формальную структуру; его занимала реорганизация Рабкрина (во главе которого до 1922 года стоял Сталин) – народного контроля за фактически утвердившейся партийной властью. Вождь революции беспокоился о недостаточно марксистском взгляде остающихся после него идеологов партии, об освоении массами диалектического метода Гегеля. В работе «О кооперации» Ленин, наряду с кооперативным вопросом, ставит проблему «переделки нашего аппарата, который ровно никуда не годится и который перенят нами целиком от прежней эпохи».

Станислав Ленц. Забастовка. 1910

К 1952 году вся революционная гвардия была выбита во внутрипартийных сражениях. Пролетариат, и без того немногочисленный, совсем поредел после Гражданской войны и, снова, после Великой Отечественной. Ленин рано заболел и умер, оставив нелицеприятные характеристики на новых идеологов партии. Бухарин, продержавшийся во власти более-менее долго, вместе со Сталиным создал новую, ориентированную на «буржуазно-демократический» Запад Конституцию, дававшую много социальных гарантий, но закреплявшую диктатуру партии. Был отменён партмаксимум. Оказались свёрнуты инициативы вроде Пролеткульта и коммунарского движения. Во власть рвались уже совсем далёкие от марксизма личности, коррумпированные НЭПманы, даже царские кадры; партия разрасталась и размывалась. Через несколько лет сам находящийся как бы на пике господства Сталин подвергнется осмеянию. Новые поколения интеллигенции и элиты будут захвачены националистическими или любыми другими идеями – только не строительством социализма.

В этих условиях поражает аполитичность работы Сталина. Для него вопрос власти полностью решён: диктатура пролетариата, само собой разумеется, реализуется через партию. Партия же так сильна, что создала «на пустом месте социалистические формы хозяйства» и «привела их в соответствие с характером производительных сил», подружила классы рабочих и крестьянства. В спорах Сталина с советскими экономистами идёт борьба хорошего с лучшим: оппоненты генсека утверждают, что власть в СССР стала так сильна, что она может произвольно переписывать экономические законы; Сталин же отстаивает мнение, что законы непреложны, но они работают на победу партии. Переход к коммунизму становится чисто технической проблемой (хотя и включающей «культурное перевоспитание общества»): ещё больше сократить рабочий день, ещё сильнее улучшить жилищные условия и т.д. На сталинскую веру в неизбежность перехода к коммунизму и его недооценку классовых и вообще политических противоречий сегодня обоснованно указывают китайские исследователи – хотя их страна, кажется, идёт по тому же пути.

Сталин не учитывает оформление элиты, номенклатуры как отдельного класса со своими интересами, не сводящимися к интересам лишённого реальной власти класса рабочих. Вероятно, это – просто необходимая позиция для представителя элиты. Он не разделяет формальное право собственности и фактическое управление: если директор предприятия «получает от государства средства производства», то он лишь более «утверждается как уполномоченный советского государства». Расслоение в отношении потребления благ (на которое указывал ещё Троцкий), дисбаланс города и деревни (тема партийной оппозиции в 20-е года), возможность серой экономики (особенно при сохранении товарного производства) и т.д. – всё это остаётся вне рассмотрения. Сталин, подобно современным китайским руководителям, твердит о необходимости перевоспитания общества, но, кажется, он уже потерял контроль над процессом:

«Поэтому задача руководящих органов состоит в том, чтобы своевременно подметить нарастающие противоречия и вовремя принять меры к их преодолению путем приспособления производственных отношений к росту производительных сил. Это касается прежде всего таких экономических явлений, как групповая – колхозная собственность, товарное обращение»

Иосиф Сталин. Об ошибках товарища Ярошенко Л.Д.

Ленин и Сталин в Горках. 1922

По иронии, точка, в которой глава сильного государства, проведшего обширную национализацию и уповающего на свои возможности контроля, констатирует стабильность и неминуемую победу – оказывается преддверьем к взрыву. Постепенно победу одержали иные, капиталистические тенденции, вызревавшие в советском строе.

Сегодня, когда государство оказывается срощено с крупным бизнесом (хотя это было описано социалистами ещё в начале ХХ века), недостаточно требовать только национализации при сохранении капиталистической экономики, государственной структуры, политической системы. Как стране выбраться из капкана отсталости, как обеспечить действительно народную власть, как предотвратить реакцию – эти вопросы ещё не имеют точного ответа. Наверняка можно сказать, что единичными, формальными преобразованиями тут не обойдёшься. Необходима, как минимум, та ленинская культура, цивилизация, широкая активность народа. Необходимо понимание всей сложности задачи – не только для политических лидеров, но и для рядовых граждан. Время полумер и простых решений прошло; новая эпоха требует осознанности и гражданской позиции.

Источник

Евгений Спицын. "История СССР. № 73. Рождение Советского государства: известное и неизвестное"

Как изменить отношение к СССР за 7 минут?

В.И. Ленин. Речь о национализации банков

Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…