Отсутствие предпосылок для мира

Все участники различных конфронтаций, сотрясающих современный мир, заявляют, что они стремятся к прочному справедливому миру. Большинство из них действительно к такому миру стремится.

Но при этом с каждым годом, даже с каждым месяцем, мир находится от прочного и справедливого мира всё дальше, независимо от того кто и на каком фронте в данный момент выигрывает, кто проигрывает и какие переговоры идут.

Не только у России и Украины, у США и ЕС, но и у Ирана и Израиля, Турции и Израиля, Индии и Пакистана, Индии и Китая, Китая и США, Китая и государств первой цепи островов разные взгляды на то каким должен быть всеобщий прочный и справедливый мир. Более того, есть ещё отдельные пожелания по поводу справедливого всеобщего мира у Индонезии, Бразилии, Мексики, Канады, Австралии и других государств, крупных и помельче, имеющих хоть какую-то международную субъектность.

Эти взгляды, интересы и чаяния настолько различны и непримиримы, что даже старые авторитетные альянсы, такие как НАТО и ЕС, начинают трещать под напором внутренних разногласий, а вновь составляемые союзы имеют "плавающий" характер – их члены легко перетекают из одного союза в противоположный и возвращаются обратно, в зависимости от ситуации или от конкретного актуального вопроса международной повестки дня. Та же Венгрия – член ЕС и НАТО, не планирующая пересматривать своё членство в этих структурах, но практически по всем связанным с Украиной вопросам выступает с позиций, близких к российским, при том, что именно с Россией по украинскому вопросу ЕС и НАТО находятся в конфронтации.

О "новом современном" стиле администрации Трампа и говорить не приходится – "семь пятниц на неделе" – это не про них, по сравнению с ними "семь пятниц" – стабильный и последовательный политический курс, команда Трампа может публично поменять мнение об одной и той же проблеме несколько раз в день. Бывает, что её члены, включая самого 47-го президента, в одном выступлении умудряются высказать диаметрально противоположные мнения по одному и тому же вопросу.

И это не от отсутствия профессионализма, хоть современная политика и страдает от нашествия непрофессионалов. Это признак глубокого интуитивного соответствия требованиям времени.

Период, аналогичный современному человечество переживало в конце XVIII – начале XIX века. Великая Французская революция, в отличие от предшествовавших ей голландской и английской буржуазных революций, сломала старый порядок не в одной стране, но во всей Европе (по тогдашним меркам – во всём мире). В политику и в военное дело валом хлынули непрофессионалы, все правила были нарушены и разрушены, коалиции оказались предельно неустойчивыми (не только Россия Павла I, но и Испания Бурбонов, причём гораздо раньше России, в один миг умудрялись превратиться из врага Франции в её союзника). В то же время, ведомые непрофессионалами французские армии громили своих профессиональных противников, имевших заслуженно высокую репутацию. Карьера Бонапарта, ставшего за Тулон известным генералом из безвестного капитана, не была чем-то из ряда вон выходящим. Тогда такие карьеры делались на каждом шагу, а Бонапарт до 18 брюмера VIII года республики (9 ноября 1799 года) был далеко не самым главным и выдающимся полководцем республики.

А дальше случился парадокс: непрофессионалы с набранной из кого попало, плохо снабжённой, необученной и слабо дисциплинированной армией, побеждавшие всех подряд, через десять лет стали заслуженными профессионалами, чьи имена были известны всему миру, сформировали высокопрофессиональную и высокомотивированную армию, овеянную ореолом непобедимости, и… потерпели сокрушительное поражение от тех же генералов (зачастую весьма средних дарований), которых до этого громили в хвост и в гриву.

Объяснения понятны – противники за пару десятилетий научились воевать по-новому. Но, почему они не научились раньше? Ведь основы тактики колонн и рассыпного строя, активно применявшейся французами, изучались разрабатывались и внедрялись в армиях России, Австрии и Франции с средины XVIII века (задолго до потрясений Французской революции). Британцы от этой тактики отказались сознательно и Веллингтон разбил Наполеона при Ватерлоо в традиционном для англичан линейном построении, делавшим ставку на массированный огонь пехотных линий, а не на штыковой удар глубоких колонн.

То есть, дело не в тактике или не только в ней. И на боевой дух революционных масс всё нельзя списать. Революционные массы терпели катастрофические поражения в 1792-93 годах от куда более устаревших армий, чем те, которые уже не совсем революционная армия Наполеона громила в 1805-1809 годах.

На самом деле в это время буржуазные преобразования начались во всей Европе. Франция лишь немного опередила соседей по континенту. То есть происходил массированный слом старой системы. Враги Франции столкнулись с двумя проблемами. Обогнав их на пути политических преобразований, Франция создала условия для формирования массовой армии.

Классические европейские армии этого времени были высокопрофессиональным наёмными армиями (русская также высокопрофессиональной, основанной на рекрутском наборе). Резко увеличить их численность в рамках системы было невозможно. Франция увеличила численность своих вооружённых сил с 200 тысяч до номинального миллиона и реальных семисот тысяч за три года (1792-1795). Россия, при помощи рекрутских наборов, провела увеличение армии с 250 тысяч человек до 550 тысяч за двадцать лет (1792-1812). Потеряв армию в России, Наполеон восстановил её в считанные месяцы, любому европейскому государству того времени на аналогичное восстановление понадобилось бы несколько лет.

Но к 1812-13 году ситуация изменилась. Кроме Британии (отсиживавшейся на островах) и России (всё ещё имевшей возможность формировать крупные профессиональные армии за счёт системы рекрутских наборов) остальные главные соперники Франции (Пруссия и Австрия) провели военные реформы, позволившие им формировать не только массовые армии, но и крупный резерв мирного времени, способный резко увеличить численность войск во время войны.

В свою очередь эти возможности появились за счёт завершения первого этапа буржуазных преобразований во всей континентальной Европе. Если в политике попытки реставрации старого режима происходили до пятидесятых годов XIX века, то экономика изменилась полностью и окончательно, а с ней изменились и вооружённые силы.

То есть, массированная нестабильность четверть века сотрясавшая Европу и полностью изменившая её военно-политический и социально-экономический облик, была вызвана системными изменениями – катастрофой старой отжившей системы и приходом ей на смену новой, открывавшей новые возможности не только в экономике, но и в военном деле, и в политике.

Пока системный переход не завершился, заключение "справедливого мира" в Европе было невозможно, так как одни государства считали справедливым мир "старого порядка" и за него выступали, а другие пытались вооружённой рукой насадить по всей Европе мир "кодекса Бонапарта". В результате, новая буржуазная система, которую несла на своих штыках армия Бонапарта, в Европе победила, а сама Франция проиграла. Проиграла именно потому, что стимулировав назревшие преобразования в европейских странах, Франция лишилась своего главного преимущества – системного, преимущества новой системы (способной мобилизовывать не только большие массы людей, но и экономику, и финансы) над старой, возможности которой были велики, но ограничены.

Сейчас мир находится в похожем положении. Только будучи уверенными в том, что старая система – господства финансового капитала, обеспеченная американской военно-политической гегемонией отжила своё, мы не видим даже контуров новой системы (гипотетический полицентричный мир – не система, а лишь механизм, управления глобальной политикой). Отсюда масса шараханий, как в международных отношениях, так и во внутренней политике большинства государств, в каждом из которых появилась масса предложений по организации "светлого будущего" (традиционных: архаизации, модернизации, национализма, либерализма, консерватизма, клерикализма и т.д. и нетрадиционных: "чистой энергии", "экологической экономики", "толерантности" и т.д.).

Все эти идеи бурно обсуждаются, конкурируют друг с другом, их адепты вступают в быстро распадающиеся союзы, но ни одна из них пока не имеет под собой реальной экономической базы. Пока такая база не появится, высокая турбулентность международной и внутренней общественной жизни будет сохраняться, а достижение прочного глобального мира будет невозможным в виду продолжения борьбы не состоятельного старого и не состоявшегося нового.

Новое не может победить, поскольку оно пока не появилось, старое не может победить, поскольку оно достигло предела своих возможностей и перешло в режим стагнации и перманентного кризиса. В таких условиях мир невозможен, возможно только перемирие, и то нестабильное, как во время революционных войн, а там: вторая коалиция, третья коалиция и так до тех пор, пока новая система не прорастёт из старой, не победит окончательно и на этой основе не состоится новая стабилизация.

Ростислав Ищенко