Княжна, которая могла стать царицей Руси

Сломанная жизнь королевы, которая могла стать царицей.

На портрете, который представлен в заглавии статьи вы можете видеть уникальное лицо женщины доромановского периода, которая имела шансы стать наследницей московского престола после смерти Ивана Грозного.

Однако – ни характер, ни традиционное для женщин ее круга воспитание, не позволили этому случиться. Хотя по раскладу ситуации все было вполне реально.

Древняя Русь портретного искусства после себя не оставила. Внешность наших деятелей допетровского периода мы знаем или по устным описаниям, или по условным изображениям на иконах, или по парсунам, которые в плане реалистичности от иконописи ушли недалеко, или – по очень редким портретам, которые были сделаны европейскими мастерами. В основном – если персонаж каким-то образом попадал за границу и имел время и средства позировать художнику.

Естественно, попадали чаще мужчины – так что немногие крупицы реалистичных изображений наших предков – в основном мужские портреты.

А портрет рюриковны, натуральной русской княжны той эпохи только один – и он перед вами.

Женщину на портрете звали Мария Владимировна, княжна Старицкая, королева Ливонская, в постриге инокиня Марфа. Сроки ее жизни максимально размыты: родилась около 1560, а умерла – между 1597 – 1617 годами, возможно раньше, а возможно – и позже.

Это, кстати, многое говорит вообще о месте женщины даже в очень знатной древнерусской семье: пришла незнамо когда – и ушла, никто срока не запомнил...

Кстати, личность изображенной на портрете дамы некоторые современные исследователи ставят под сомнение, но мы возьмем ту версию, которая имела место в дореволюционный период: это – Мария Старицкая.

Мария была дочерью двоюродного брата Ивана Грозного, князя Владимира Андреевича Старицкого (1533-1569 гг.), и его второй жены Евдокии Романовны Одоевской (ум. 1569 г.), которая приходилась двоюродной сестрой врагу Ивана Грозного – князю Курбскому. С Курбским у царя была любопытная переписка, состоявшая всего из 5 писем, в которых сидящий в безопасном отдалении от царя князь рассказал царю Ивану все, что он о нем думал.

Иван Грозный.

Как уже понятно, по датам смерти родителей Марии – умерли они не самостоятельно. Та же дата смерти почти у всех их детей.

Трагедия этой семьи проистекала из факта родства с царем, а значит – факта возможного претендования на престол по праву рождения.

Тянулась эта неприятная и опасная ситуация еще со времен родителей Владимира Старицкого.

Его отец, Андрей, был дядей Ивана Грозного, родным братом его отца – Василия Третьего, и сыном предыдущего великого князя Московского Ивана Третьего Васильевича и Софьи Палеолог.

Василий Третий – прижизненное изображение европейского художника.

Собственно, Софья и принесла с собой византийские методы борьбы за престол, которые с успехом применила посадив на московский престол своего сына – того самого Василия Третьего.

До него наследовать отцу должен был старший сын Ивана Третьего от первого брака с Марией Тверской, который внезапно умер. Звали этого сына Иван Молодой (1458-1490 гг.).

После него должен был наследовать сын уже этого сына – внук Ивана Третьего, Дмитрий Внук (1483-1509 гг.) но этого несчастного внука в итоге сгноили в подземельях. Так на трон, стараниями маменьки, попал Василий, отец Ивана Грозного.

Однако Василий был не единственным ребенком Софьи от Ивана Третьего – у него было 4 сестры (причем, три вышли замуж), и 4 младших брата, каждый из которых, подсуетившись, мог тоже сесть на престол.

В итоге два брата скоропостижно скончались еще при жизни Василия Третьего (который, кстати, и сам скончался преждевременно, от якобы случайного заражения крови).

А двоих оставшихся пришлось зачищать уже его вдове, Елене Глинской.

Трое из братьев Василия Третьего детей не имели, а вот четвертый имел сына. Того самого Владимира Андреевича, отца нашей героини.

Замужние тетки и их дети видимо, права на престол не имели. Поэтому жили спокойно. А Владимир полной чашей испил последствия того, что он был двоюродным братом царя.

Он был младенцем брошен в тюрьму вместе с отцом и матерью (Ефросиньей Хованской). Отец его там и умер, а Владимира внезапно освободили, и даже вернули ему удел – Старицу.

Сделали это умные люди из простого расчета – претендентов на престол тогда уже оставалось только три:

– Иван (будущий Грозный), который был еще ребенком, и мог и умереть – детская смертность в те времена была высокой,

– младший брат Ивана Юрий (глухонемой и умственно отсталый),

– и Владимир – самый близкий их родственник мужского пола.

Владимир стал страховым случаем.

Иван благополучно вырос и сел на престол.

Юрий женился (но его единственный ребенок умер младенцем), а Владимир женился, родил детей, и спокойно служил кузену Ивану Грозному.

До поры до времени.

Первый звоночек прозвенел, когда Иван заболел, а бояре внезапно засомневались – стоит ли в случае его смерти присягать сыну Ивана, или лучше все – таки Владимиру.

Иван выжил, все запомнил, и Владимир попал в опалу. Но пронесло – царь его простил.

Второй звоночек прозвенел, когда через 10 лет царю прислали донос, о намерении Старицких его отравить. Заправляла всем, видимо, тетка царя – Ефросинья. В итоге она постриглась в монастырь, и тучи опять разошлись.

Еще через 6 лет, в разгар опричнины, Владимир был отправлен с войском под Астрахань, а жители мест, где он проезжал, видимо, сытые опричниной по горло, оказывали ему слишком радостный прием. И уж это стало последней каплей.

Князь, и вся его семья были уничтожены. Способ казни точно не известен. По одним источником их всех отравили, по другим – отравили князя, а жену и детей, раздев донага, расстреляли, по третьим – всех зарезали.

Под шумок схватили его мать – инокиню, и утопили, а вместе с ней, на всякий случай, утопили другую инокиню – вдову младшего брата Ивана Грозного Юрия, который до этих событий счастливо не дожил.

Так вот, из всей семьи Владимира выжили после этой резни, по непонятным причинам, только его сын и дочь от первого брака (с Евдокией Нагой, которую он разлюбил и заточил в монастырь, благодаря чему она сама прожила долгую жизнь), наша героиня Мария (дочь от второго брака с Евдокией Одоевской), и ее единоутробная сестра.

Логика царя здесь не совсем понятна. Но – хорошо, что не убил.

Кстати, кроме Марии, все остальные, ранее выжившие дети Владимира Старицкого умерли буквально через год – два после этих событий, в юном и цветущем возрасте. Сложно думать, что это случайность.

Повезло ли Марии?

С одной стороны да.

А с другой, вся ее жизнь была чередой страданий.

Она пережила жуткий разгром семьи, потеряв всех родных и близких.

Потом, Иван Грозный, которым двигали политические расчеты, отдает ее замуж, практически в детском возрасте, за мутного типа – датского принца Магнуса, который был родным братом датского же короля.

Магнус.

Сперва невестой Магнуса была дочь Владимира от брака с Нагой Евдокия. Но пока шли переговоры – она умерла. И Иван вместо нее отправил замуж малолетнюю Марию.

Результатом этого очень несчастливого брака было создание Иваном на границе России марионеточного государства Ливонии. Магнуса Иван поставил туда королем, а чтобы Магнус слушался – дал ему кучу денег в качестве приданого за Марией. Именно потому, что таким образом Мария оказалась на западе мы и можем видеть сегодня ее портрет.

Однако Магнус надежд не оправдал. Предал Ивана, вел разгульную жизнь, наплодив кучу незаконнорожденных детей, а потом еще и умер, оставив Марию с двумя малыми дочерьми на руках в нищете.

Вдобавок к этим бедам, Мария, после смерти брата и сестер, оказалась кандидатом на российский престол, наряду с оставшимися в живых детьми Ивана Грозного: Федора (бездетного и умственно слабого), и Дмитрия (малолетнего).

После этого интерес к ней возрос уже на международном уровне, и, после смерти Ивана Грозного она оказалась в центре разнообразных интриг. Интриги многократно усилились после смерти детей Грозного и прихода к власти Бориса Годунова.

Мария осталась единственной прямой наследницей московской ветви Рюриковичей.

Ее пригрела Речь Посполитая, и пока она находилась там, сердце царя Бориса было неспокойно.

Он приложил гигантские усилия для того, чтобы выманить женщину на родину.

Поляки ее сторожили как зеницу ока, не обижали, но на содержании экономили. Так что она хоть и была в безопасности, но чувствовала себя некомфортно.

Родина звала ее в свои объятья при помощи тайных агентов.

Мария возвращаться не желала, подозревая, что в лучшем случае ее ждет монастырь – а худшие случаи она прекрасно помнила...

В итоге, английский дипломат, сэр Джером Горсей (ок. 1550-1626 гг.) засланный Годуновым, убедил ее в том, что на родине ей ничего не грозит, кроме приятных перспектив. Например – нового брака.

Джером Горсей. Так его представляли в 19 веке.

Со страниц его воспоминаний мы видим живую Марию:

...Когда меня привели к вдове короля Магнуса, я застал ее за расчесыванием волос своей дочери, девятилетней девочки, очень хорошенькой. Она спросила, что мне нужно. Я попросил позволения поговорить с ней наедине, она начала меня удивленно рассматривать и сказала, что не знает меня и у нее нет ни приемных, ни прислуги. Оставив свою дочь со своей дворянкой, она [отошла со мной к окну] в этой же комнате, с еще более величественным видом.

«Мадам, я боюсь, что более не смогу увидеть ваше высочество, поэтому изложу мое поручение без красноречия, дайте мне ваше королевское обещание, что оставите в секрете все, что я вам скажу, поскольку все это в ваших же интересах». Хотя она сохранила молчание, я продолжил: «Царь Федор Иванович, ваш брат, узнал, в какой нужде живете вы и ваша дочь, он просит вас вернуться в свою родную страну и занять там достойное положение в соответствии с вашим царским происхождением, а также князь-правитель Борис Федорович, изъявляет свою готовность служить вам и ручается в том же...»

«Сэр, – сказала она, – ни они не знают меня, ни я их. Ваша внешность, речь, платье заставляют меня верить вам больше, чем благоразумие позволяет мне». Вдруг нас прервали, начальник стражи поторопил меня уйти, выражая подозрительность. Она рассталась со мной также неохотно, как и я, начала плакать, за ней заплакали ее дочь и бывшая с ней дворянка; она пожелала, чтобы я нашел средство вновь быть допущенным к ней...

В общем – уговорил, и она согласилась вернуться.

Для ее возвращения была предпринята отдельная сложная операция – Мария бежала на родину на почтовых лошадях с одной дочерью. Вторая к этому времени, видимо, умерла.

Приняли ее сперва хорошо. С почестями. Что произошло потом – точно никто не знает, но Мария в итоге оказалась в монастыре, чего больше всего боялась, и до конца жизни проклинала тот день, когда согласилась вернуться.

А английский дипломат, узнав о ее судьбе, не мог себя простить за то, что так убедительно ее уговаривал...

Дальше все мутно. Она похоронила внезапно умершую дочь, пережила Смутное время, и, между прочим, переписывалась с Лжедмитрием.

Есть версия, ничем не подкрепленная, что он был ее внебрачным сыном от польского короля времен ее пребывания в Речи Посполитой.

Реальная дата и обстоятельства ее смерти не известны.

Вот такая судьба...

Источник

Женская история Древней Руси: женщины, которые перевёрнут Ваши представления о прошлом!