Русская национальная идея, которую не надо изобретать

Русская национальная идея, которую не надо изобретать

Автор – Сергей Васильев

Президент РФ, заявив, что национальной идеей в России может быть только патриотизм, в дискуссии по этому вопросу поставил не точку, а любопытное многозначительное многоточие. На нём, как на клумбе, буйно вырос целый куст вопросов, которые на сегодня остаются без ответа:

Что считать показателем патриотичности, если под рукой не оказалось окопа, фашистского танка и связки гранат?

Как выглядит патриотизм в быту, в повседневной жизни?

Существуют ли отдельные измеряемые критерии патриотизма для государственного чиновника и простого крестьянинарабочего? Они одинаковые или разные?

В соответствии с толковым словарём, патриоти́зм (греч. πατριώτης соотечественник,πατρίς – отечество) – нравственный и политический принцип, социальное чувство, содержанием которого является любовь к отечеству и готовность пожертвовать своими частными интересами во благо интересов отечества.

В связи с этим, возникает еще больше вопросов.

– Каковы они, эти интересы, и какой линейкой измеряются?

– Интересы Отечества и интересы конкретного чиновника (или власти) – это всегда одно и то же?

– А если не всегда, то когда?

– Как интересы Отечества отличить от частных интересов государственных служащих?

– Могут ли частные интересы совпадать с интересами страны? И если «да», то в каком случае?

Если покопаться в русской классической литературе, можно найти множество сюжетов, где чаяния и деяния героя полностью совпадают с интересами Родины, являясь насквозь патриотичными, но при этом абсолютно противозаконными с точки зрения текущего права этого же государства…

Перечислив малую часть вопросов и приведя пример патриотического казуса, позволю себе предположить, что патриотизм – это не национальная идея, а результат её реализации, как раз тот случай, когда «хочется жить, если есть за что умирать».

Национальная идея выглядит по-другому. Она не придумывается в тиши кабинетов, не зависит от общественного строя и текущего политического момента, вырабатывается веками и передаётся из поколения в поколение, как необходимое и обязательное условие выживания общества, государства, нации…

Есть она и в России, и была всегда, независимо от изменчивой политической надстройки! Стоит только проанализировать все смуты, перевороты, реформы и революции, можно легко заметить, что декларируемой целью любых социальных подвижек было не повышение эффективности и наведение порядка. Если уж на Руси что-то происходило, то исключительно и только под флагом восстановления попранной справедливости. Все остальные варианты категорически не поддерживались населением и, смею утверждать, не будут поддерживаться и впредь.

Исключительно во имя восстановления попранной справедливости нашего человека можно поднять и на уличную драку “стенка на стенку”, и на Отечественную войну. Никакие предложения слегка пограбить соседей или тупо отомстить, не обладают таким мобилизующим эффектом.

Зато во имя справедливости, как по мановению волшебной палочки, на Руси традиционно материализуются коллективный энтузиазм вплоть до фанатизма, чувство локтя и готовность к тяготам и лишениям, вплоть до самопожертвования. Просыпается потенциал, при виде которого «наши западные партнёры» нервно курят в сторонке, проявляется завидная интеграция. А значит справедливость – это и есть природная, исконно русская национальная идея, выстраданная в борьбе с суровым климатом и громадными необжитыми пространствами, с неуживчивыми соседями и лихими людьми, где возможностей сгинуть всегда было больше, чем возможности выжить.

Справедливость всегда субъективна. Это чувство, которое может как объединить, так и поставить по разные стороны баррикады, воздвигнуть новые границы там, где вчера их не было. И это, как ни странно – хорошо. Сбиваться как в стаю, так и в трудовой коллектив могут лишь подобные. То, что хорошо для волка, вряд ли понравится зайцу. И “гусь свинье тоже ни разу не товарищ” – говорит нам народная пословица. То, что справедливо с точки зрения "наших западных непартнеров", например, взять и поделить Сибирь, совсем не справедливо с точки зрения граждан РФ...

Чувство справедливости на понятийном, смысловом уровне объединяет ментально и социально близких членов общества, отсекая всех остальных, что является необходимым и обязательным условием интеграции. И по-другому не получится. Завоевать – да, подчинить – может быть, но интегрировать – никак и нигде. А что такое существование без интеграции – сегодня можно наблюдать невооруженным глазом в "цивилизованных" странах Запада, где демократичные и толерантные негры мочат белых, китайцы-индусы пинают негров, а правоверные беженцы-мусульмане окучивают подряд всех неверных.

Кстати, то же самое происходит в наиболее европеизированных городах России, где вместо арабских беженцев и турецких гастарбайтеров присутствуют "младшие братья" из Средней Азиии и Закавказья. У них своя собственная мера справедливости и вытекающие из неё понятия “что такое хорошо и что такое плохо”, которые нужно или править или разбегаться подальше, чтобы не зацепило осколками и не накрыло взрывной волной.

Несмотря на то, что справедливость – это чувство, а не продукт и не процесс, оно прекрасно измеряется и фиксируется. Причем для этого не нужны специальные знания или услуги яйцеголовых экспертов. Среди вопросов, дискутируемых с 2014 года, от "насколько законно присоединение Крыма к России?" и до “насколько выгодно присоединение Крыма?", только один не требует никаких дополнительных знаний или действий – "насколько справедливо присоединение Крыма к России?".

Почти всегда терпят крах упрощенные количественные оценки справедливости, когда всем поровну. Начинаешь разбираться и приводить конкретные примеры, оказывается – совсем нет. Справедливо – не “когда поровну”, а когда по заслугам.

Потрясающее единодушие можно наблюдать, задавая вопрос, является ли справедливым миллионное вознаграждение за труд футболиста имярек, и такая же оценка труда изобретателя легендарного российского оружия.

Кстати, именно на конкретных примерах понятие справедливости раскрывается наиболее полно. Она, как и ответственность, не может быть "вообще". Это всегда очень предметно и конкретно.

В вопросах справедливости экспертов не бывает.

Мы очень привыкли к экспертному мнению. Яйцеголовые дядечки и тётечки круглосуточно задвигают нам из каждого утюга нетленку, которую не надо анализировать и осваивать, а достаточно глотать, не пережёвавая и, как лошадь, послушно кивать, не выходя из стойла. В вопросах справедливости экспертов не бывает. Точнее экспертами в вопросах справдливости являются те, кого она прямо и непосредственно касается. Причем не по отдельности, а все вместе. Всякие разные репрезентативные группы и выборки категорически не катят. Зато коллективное бессознательное не ошибается почти никогда.

Можно ли игнорировать справедливость, как фактор политики?

Конечно можно. Сегодня практически все политики именно так и делают. Игнорировать можно, но эта услуга платная. И платить приходится полной или частичной потерей поддержки населения, что хорошо переносится в условиях мирной жизни, но моментально становится катастрофой в случае любого форс-мажора. А так как цивилизация наша уже вошла в зону турбулентности, т.е. системного кризиса, и трясти будет долго и основательно, то сильные мира сего никуда не денутся – вынуждены будут не только декларировать, но и делать повседневной практику оценки, поддержания и восстановления справедливости, без которой не только власть не удержать, но и голову на плечах.

Поэтому, как безнадёжный оптимист, надеюсь, что уже накатывает эпоха, когда слуги народа не будут велеречиво снисходить до плебса, отвечая на вопрос, "и что ж вы там, паскудники, во власти этакого затеяли", а сверять запланированное и сделанное с мнением потребителей – справедливо или нет, хорошо ли, правильно ли получилось.

А если не догадаются эти слуги народа, как себя вести, значит неизбежно появятся другие. Законы развития природы безжалостны к тем, кто отказывается эволюционировать, а чувство справедливости намертво впаяно в этот процесс еще на уровне приматов и относится к безусловным формам сосуществования индивидов.

Справедливость, как фактор эволюции и условие существования в дикой природе.

"Приматологи Сара Ф. Броснан и Франс Б. М. де Ваал доказали, что самки обезьян-капуцинов аналогично возмущаются несправедливым отношением. Животных приучили давать Броснану камешек в обмен на вознаграждение – кусочек огурца. Обезьяны работали в парах, и когда обеих награждали кусочком огурца, в 95% случаев они отдавали свои камешки. Идиллия была нарушена, когда исследователи изменили правила, давая одной обезьянке в качестве награды отборный виноград, а второй – по-прежнему кусочек огурца. Перед лицом такого неравенства обиженные животные часто отказывались от своего кусочка огурца, а в 40% случаев вовсе прекращали участие в эксперименте.

Ситуация обострилась еще больше, когда одной обезьяне из пары стали давать виноград вообще незаслуженно. В этом случае вторая обезьяна часто выбрасывала свой камешек, и исследователям удавалось продолжить эксперимент лишь в 20% случаев. Иными словами, животные готовы были отказаться от пищи (а, что ни говори, огурец в обмен на камешек – это неплохая сделка), только чтобы выразить неудовольствие в связи с несправедливым обогащением своих сородичей."

(Джеймс Шуровьески, "Мудрость толпы")

О чём говорят результаты этого эксперимента?

1) О том, что чувство справедливости – это отнюдь не привилегия высокоорганизованного социума, а элемент живой природы, который вложен в нас вместе с безусловными рефлексами

2) О том, что справедливость – если уж она является неотъемлемым элементом фауны – это необходимое и обязательное условие выживания человека в условиях агрессивной внешней среды.

3) Результаты этого эксперимента подтверждают научность и обоснованность включения принципа справедливости, как безусловного основополагающего правила сосуществования отдельных индивидуумов.

Если уж мы начали ссылаться на научные исследования, то уместным будет упоминание еще об одном интересном выводе, который сделал Томас Флатт и его коллеги в ходе исследований эволюционных преимуществ альтруистического поведения над эгоистическим:

"Группа ученых под руководством специалиста в области эволюционной биологии Томаса Флатта (Flatt) из Университета Брауна в Провиденсе создала теоретическую модель выживания альтруистов в среде эгоистов. А заодно прояснила, зачем вообще сотрудничество фундаментальное понятие биологии, этологии и социологии понадобилось в ходе эволюции. И биологи, и экономисты неоднократно убеждались в том, что эгоизм окупается. Вирусы крадут ферменты, чтобы воспроизводиться. Злостные неплательщики используют в своих интересах издержки коммунального обслуживания и процветают. Конфликт между индивидуальными интересами и общественной пользой озадачивал ученых многие десятилетия. Трио исследователей (помимо Флатта в него вошли математик Тимоти Киллингбэк и швейцарский программист и популяционный биолог Джонас Бьери (Jonas Bieri) разработало уникальную, не похожую на любую другую модель, которая теоретически способна объяснить пользу от сотрудничества. По их расчетам, альтруисты не просто выживают, но процветают и поддерживают свою численность в перспективе. Исследование публикует Proceedings of the Royal Society B: Biological Sciences."

Достоинство новой модели, по мнению ее же главного создателя Флатта, кроется, прежде всего, в необыкновенной простоте и одновременно универсальности подхода, который можно применять к сотрудничеству на всех биологических уровнях «от букашки до человека».

То есть справедливость, производными которой являются альтруизм, патриотизм, кооперация и взаимопомощь, это никакой не популизм и уж тем более не утопия, а заложенные в нас природой необходимые и обязательные условия выживания и эволюции. Осталось только не противоречить самой природе и закрепить эти базовые условия в нормативных документах и моральных общественных нормах.

Источник

Есть ли какие-то критерии, по которым можно оценивать хорошие дела?