О борьбе с шереметьевским барьером

После 24 февраля 2022 года любая попытка пересечь границу Украины с российским паспортом, хоть на въезд, хоть на выезд, гарантировала фатальный исход. Не обязательно, конечно, убили бы на месте, хотя могли и убить (причём по собственной инициативе, без всяких команд сверху), но ждать в украинских застенках обмена или освобождения российскими войсками тоже не самое большое удовольствие. Можно и не дождаться.

На этом фоне истерика вокруг созданного Россией фильтра в Шереметьево выглядит не только предельно глупо, но и предельно искусственно. Более того, часть участвующих в ней блогеров, имеющих репутацию людей, которые бесплатно утром глаза не откроют, заставляют сторонников шереметьевского фильтра делать акцент именно на заказном характере информационной кампании и на этом ставить точку. Чего, мол, дальше мучиться, что-то доказывать, если заказ очевиден.

Однако бороться всегда (и в случае информационной, и в случае обычной войны) надо с источником зла, а не только с его внешним проявлением. Люди, воющие о бабушке-партизанке, у которой целая рота участвующих в СВО внуков и которую злые люди не пустили в Россию без всяких причин, зачастую сами не знают, зачем они это делают: бюджет выделили, методичку прислали – надо отработать – деньги сами себя не заработают.

Оттого что возмущённая общественность, поддерживающая идею фильтрации, напишет, что блогер имярек жадный мерзавец, блогер имярек не перестанет быть жадным мерзавцем, а информационная кампания не заглохнет. Наоборот, болезненная реакция продемонстрирует заказчику, что его усилия дают плоды – в обществе возникает раскол и скоро можно будет прийти к власти и сказать: «Эта идея с фильтрацией доведёт страну до гражданских столкновений – вон, какой накал борьбы в соцсетях. Надо бы её прикрыть, а то как бы чего не вышло».

Вы же понимаете, что если кто-то заказывает крайне дорогую информационную кампанию, то он это делает не ради извращённого удовольствия, а для получения аргумента в политической борьбе, с доставкой его (аргумента) туда, где принимаются соответствующие решения, то есть на самый верх. Шум нужен не сам по себе, а для того, чтобы убедительно показать, что определённое решение разбалансировало общество и для восстановления единства патриотических сил надо убрать из поля зрения раздражитель.

Любая информационная кампания направлена на манипуляцию сознанием. Вопрос всегда заключается только в том, кто должен стать объектом манипуляции: народ или власть. В случае с Шереметьево сомнений нет – целью является руководство государства, так как решения подобного рода принимаются и отменяются на высшем уровне. Главное же: за, казалось бы, незначительной в масштабах государственной политики темой шереметьевского барьера автоматически тянутся другие проблемы, в том числе по общему решению всех вопросов, связанных с пост-Украиной.

Не случайно истерика вокруг Шереметьево возникла именно тогда, когда стало понятно, что СВО завершается победой России и в самом ближайшем будущем Кремлю предстоит сделать окончательный выбор стратегии в отношении территорий, освобождённых от власти киевского режима. Вой по поводу Шеремьетьево возник не тогда, когда фильтрация началась, а она стала понемногу вводиться уже в 2023 году. Не тогда, когда эстонская сторона в начале 2024 года закрыла второй пункт пропуска, на котором проводилась фильтрация и через который граждане Украины могли попасть на территорию России автотранспортом. Вой начался в начале 2025 года, когда фильтрация благополучно существовала уже года два и всё это время не мешала попадать в Россию не только пожилым многодетным партизанкам, но и достаточно одиозным личностям, некоторые из которых сейчас отстаивают «права» фильтруемых.

Именно в начале 2025 года Запад публично признал, что «Украина всё!» и начал торговаться с Россией о мире. При этом США достаточно прозрачно намекали на то, что Украиной они готовы пожертвовать, если Россия согласится на принципиальные уступки по глобальному урегулированию. Защитники «шереметьевских отказников» бросились спасать не пожилых партизанок, которым не дают воссоединиться с внуками – героями СВО. Они бросились спасать остатки Украины, причём спасать их для себя.

Борьба с «шеремеьевскими строгостями» началась ровно тогда же, когда активизировалась украинская возвращенческая эмиграция и вновь начали возникать разного рода комитеты, продвигающие идею «дружбы братских народов, каждый из которых должен иметь свой дом-государство».

В этой кампании активисты-эмигранты играют роль страдательную. Им только кажется, что они управляют процессом и, раскручивая идею братсконародности, для себя воссоздают в урезанном виде Украину, которую можно доить вечно. На самом деле Украина с ними во главе, ориентирующаяся на интеграцию в «европейскую семью народов», нужна их российским спонсорам.

Ни для кого не секрет, что российский бизнес активно окучивал Украину до 2014 года и пытался там уцелеть после переворота. При этом данный бизнес был неоднороден. Там были крупные госкомпании (или компании с преобладанием государственного капитала) вроде «Газпрома», «Роснефти», «Сбербанка» и других, у которых увеличение прибыли (коммерческая цель) всегда была связана с политическим влиянием (политическая цель). Там были чистые коммерческие проекты двух типов:

полностью ориентированные на взаимодействие с Западом;

самостоятельные, извлекающие прибыль из различия законодательств и экономических систем России и Украины в целом.

Понятно, что интересы госкомпаний и компаний с преобладанием государственного капитала хоть и не обязательно полностью совпадают с интересами государства, тем не менее в целом этим интересам подчиняются и компании эти в своём бизнесе от государства зависят достаточно сильно для того, чтобы не пытаться прямо и жёстко воздействовать на принятие ответственных политических решений при помощи прямого финансирования информационных кампаний. Они могут оказывать заказчикам подобных кампаний косвенную поддержку (поддерживая их позицию в рамках закрытых совещаний и не предназначенных для публикации информационных документов, отправляемых руководству страны), но инициаторами и главными финансистами подобной кампании, в силу своего государственного и полугосударственного статуса, они выступать не могут.

Точно так же по понятным причинам не могут выступать самостоятельными игроками, давящими на власть, коммерческие проекты, ориентированные на взаимодействие с Западом. Поскольку Запад занял в отношении России откровенно враждебную позицию, данные проекты утратили право голоса при определении российской внешней и внутренней политики. Они могут только тихо встраиваться в государственную политику и пытаться убеждать государство в своей полезности.

А вот проекты, работающие на две стороны (имеющие формально независимые друг от друга, но тесно связанные в вопросах бизнеса структуры по обе стороны линии фронта), имеют определённое пространство для манёвра. Спецслужбы обеих сторон, учитывают их возможности на стороне противника. При этом каждая спецслужба, взаимодействуя с подобным бизнесом, считает, что свою территорию она контролирует достаточно плотно, чтобы не бояться каких-либо эксцессов, а на территории противника получает выгодный плацдарм. В факте контроля собственной территории они правы – никакой бизнес не будет спорить со спецслужбой на её территории. В том, что касается плацдарма (под прикрытием бизнеса) на чужой территории, мечты об эффективной работе напрасны, так как местные спецслужбы всегда держат подобного рода бизнес под бдительным контролем.

Зато бизнес, работающий по обе стороны линии фронта, во-первых, заинтересован в скорейшем мире (причём ему всё равно, кто кому уступит и на каких условиях будет заключён мир, если его – бизнеса – интересы будут защищены), во-вторых, имеет возможность проведения соответствующих информационных кампаний по обе стороны линии фронта. Поскольку данные кампании не работают однозначно в пользу одной из сторон, до чёткой, недвусмысленной команды сверху спецслужбы такой бизнес трогать не будут, так как рассчитывают использовать в своих интересах его возможности на территории противника.

Российский бизнес, работавший на две страны (Россия/Украина) и извлекавший основную прибыль из различия принципов построения экономик и разницы законодательств двух стран, кровно заинтересован в том, чтобы СВО закончилась как можно скорее и, главное, чтобы по её окончании сохранилась хоть небольшая, но суверенная Украина. Этому бизнесу нужен хоть один квадратный метр альтернативного законодательства, на котором можно зарегистрировать соответствующую компанию и извлекать выгоду на пустом месте, пользуясь несовпадением законов.

В этом плане полностью совпадают интересы системных «умеренных» украинских националистов, украинских возвращенцев-антифашистов и российского бизнеса, работающего на две стороны.

Все они готовы пожертвовать откровенно нацистским режимом ради сохранения хоть какой-то Украины. Всем им Украина нужна в основном как зона кормления, ибо больше нигде они не могут извлекать сравнимые по объёму прибыли при минимуме трудозатрат. Все они нуждаются друг в друге: бизнес создаёт экономический базис, обеспечивающий содержание государства, эмигранты-возвращенцы готовы стать приемлемой для Кремля правящей верхушкой нового государства. «Умеренные» националисты, как и прежде, претендуют на роль идеологов новой (урезанной территориально) государственности. Все они готовы клясться России в дружбе и верности и даже сохранять умеренно-пророссийский курс (раннекучмовского образца), пока не появится возможность переориентации на Запад.

Шереметьевская история интересует их не с точки зрения наводнения России украинскими мигрантами (те жалкие десять-двадцать тысяч, которые дополнительно смогут попасть на территорию России, погоды не сделают). Отмена шереметьевского фильтра нужна им для того, чтобы продемонстрировать свои возможности и получить опору на умеренных проукраинцев – тех, кто говорит по-русски, но считает себя другим (пусть и братским) народом, кто считает, что украинцы должны жить в независимом от России государстве, кто ныл, что их недостаточно нежно освобождают, что у них «украл Крым», что Россия «напала», вместо того чтобы купить их деньгами, большими, чем давали США.

Именно эти «умеренные» пытаются сейчас спастись в России от ТЦК, чтобы потом вернуться на Украину и начать всё (строительство независимой анти-России) сначала. Именно у них возникают трудности в Шереметьево, так как большинство из них в своё время радостно разгоняло в соцсетях темы о «российском корабле», «Путине ла-ла-ла…» и т. д. Не со зла разгоняли: все писали – и они писали. Но теперь выяснилось, что интернет помнит всё и эти писания стали для них непреодолимым барьером на пути в Россию. А в Европе жизнь дорога, и «богов, спустившихся с небес», постепенно снимают с довольствия.

В общем, есть бизнес, которому нужны две страны (он так работает), есть эмигранты, желающие вернуться домой «на белом коне» и всем «показать, как их не оценили». Они пытаются продать свою концепцию «новой, дружественной Украины» Кремлю. Для полного счастья им не хватает реальной поддержки народных масс на Украине. Заместить эту поддержку они пытаются за счёт не особо требовательных, но достаточно активных дурачков, которые стояли на майдане, ничего, кроме проблем, от этого не получили, удрали в Европу, там их сняли с довольствия, теперь они хотят досидеть остаток войны в России, чтобы потом вернуться домой как «победители». Не хватает им пустяка – пропуска в Шереметьево.

Два-три десятка тысяч активно скачущих мигрантов, которых протащат через Шереметьево в Россию, должны будут создать видимость «массовой поддержки» «украинцами» идеи «независимой Украины», чтобы бизнес-политическим шариковым было где харчеваться. Из-за этого и весь сыр-бор: хоть шерсти ноль, зато визгу столько, что вся Россия проблемы «обиженных партизан» уже обсуждает. Именно этого авторы информационной кампании и пытались добиться: шума уже достаточно, можно отправляться в Кремль и с печальной физиономией докладывать, что шереметьевский фильтр «сверх меры возбудил народ в России» и «мешает опереться на пророссийских украинцев». В общем «надо бы его отменить».

Об увеличении числа террористов в России организаторы этой кампании не беспокоятся. Они уверены, что ФСБ всё равно всех переловит, а что спецслужбе будет труднее, это не их забота. Если же какой-то выдающийся теракт агентуре СБУ или ГУР МО Украины организовать удастся, им это только на руку – можно будет требовать от Кремля «большей решительности» («Если не бьём “ядеркой”, давайте хотя бы “Орешником” Украину в асфальт зальём»), то есть скорейшего окончания СВО любой ценой. Заодно это покажет, что «украинцы» готовы отстаивать свою «независимость» любой ценой, до последнего человека, что позволит убедить Кремль в необходимости сохранения какой-то Украины.

Ответ на эту кампанию должен быть не зеркальным, заключающимся в утверждении, что, мол, без фильтра в Шереметьево мы никак не выживем, а кто против – враг. Ругань в информационном пространстве играет только на руку заказчикам кампании. Эффективный ответ заключается том, чтобы настаивать на полной ликвидации Украины.

Неважно как (присоединить, поделить), но навсегда ликвидировать, чтобы ни имени, ни духу не осталось. Если Кремль заявит, что окончательная цель СВО – ликвидация Украины (а западные «друзья и партнёры», вкупе с киевской кликой демонстрируя свою абсолютную недоговороспособность, именно это решение и делают единственно верным), то проблема «шереметьевских жестокостей» как по мановению волшебной палочки исчезнет из российского информационного пространства. Вместо неё мы от тех же людей услышим нытьё о том, что «братский народ» нельзя лишать государственности, что это «не по-братски».

Будучи от природы глупым и в братсконародности не разбираясь, прошу людей просвещённых объяснить мне, почему «братские» тверской, рязанский, нижегородский, псковский и новгородский «народы» можно было в XV–XVI веке лишить вполне устоявшейся государственности, а киевский и галицкий «народы» государственности, практически никогда не существовавшей, лишить нельзя?

Кстати, тем, кто хочет жить независимо от России, шереметьевский фильтр не помеха – помощь.