Тайны ареста Павла Дурова

Интернет – вечный фронтир

Тайны ареста Павла Дурова и перспективы «Телеграма»

Автор – Илья Титов

Разумеется, главной новостью конца минувшей недели стал арест в парижском аэропорту Ле Бурже гражданина Французской Республики Павла Дурова, обычно живущего в Дубае, но тем вечером летевшего из Азербайджана. Событие подобного рода просто не могло не обрасти множеством слоёв конспирологии, нелепых домыслов, шуток и смешных картинок. Итак, вечером 24 августа самолёт основателя «ВК» и «Телеграма» заходил на посадку во втором по значимости парижском аэропорту. За пять минут до того, как покрышки заскрипели по асфальту взлётно-посадочной полосы, айти-предпринимателя из Петербурга объявили в розыск и тут же выдали ордер на его арест. Сказано – сделано: на выходе из самолёта Павла скрутили, отвели к судье и выдвинули ему обвинения во всём на свете.

По версии честного и непредвзятого французского правосудия, Дуров виноват вообще во всём, что творилось на площадке «Телеграма», а значит, попади он в тюрьму общего режима, живо станет там самым грозным заключённым. Терроризм, распространение порнографии (в том числе и детской), нарушение авторского права, продажа оружия и, разумеется, распространение наркотиков – словом, Пашка-то наш, выходит, эталонный некропедозоофил. Всё это перекликалось с нежным и деликатным давлением на «Телеграм» со стороны Роскомнадзора в 2017-м: ну вы помните все те митинги на проспекте Сахарова, вопли про кровавую диктатуру и провал всех попыток запретить доступ к «телеге».

Теперь взгляните, как работают европейские профессионалы по отжиму. И не успели настрочить свои дежурные колонки про западное лицемерие российские журналисты, Дурова уже увели за решётку. Поднялась целая буря негодования, очень, впрочем, слабо повлиявшая на решимость французов. Всплыл недавно интервьюировавший Дурова Такер Карлсон, назвал это атакой на свободу слова и призвал освободить Павла.

Возникла целая толпа западных публицистов, объявивших, что Илон Маск – следующий. Причиной тому назывались попытки Брюсселя ввести отдельную европейскую цензуру в экстремистском «Твиттере» (ныне известном как «Икс»), угрожая в ином случае оштрафовать контору на 6% её оборота. Наутро продрал глаза и сам Маск – пробубнив что-то не очень интересное, он, однако, перевёл все стрелки на себя любимого и направил дискуссию в занятном направлении.

Разговор о том, что Дурова арестовали из-за желания Запада установить в «Телеграме» цензуру, ярок и драматичен, но не очень состоятелен – об этом чуть погодя. Другие утверждали, что таким образом французы пытаются получить контроль над сервисом – дескать, у Павла с собой есть ключи шифрования, которые позволят мсье майору получить доступ к закрытым перепискам. Третьи запустили нехитрый фейк, переделав заявление командиров «Вагнера» после крушения Пригожина, приплетя к нему некоего вымышленного «Дмитрия Буткина» – якобы правую руку Дурова. То, что задумывалось, как шутка, быстро разошлось по серьёзным новостям.

Наконец, вскоре после ареста припомнили французам и все их заявления в поддержку свободы слова и против попыток блокировки «Телеграма» в России – то ли предполагалось кому-то открыть глаза, что самая подлая и иезуитская из западных стран не следует собственным лозунгам в отношении других, то ли у кого-то это искренне вызывало удивление.

Так или иначе, от волны общественного негодования, разошедшейся кругом из Ле Бурже, не было ни толку, ни полезной информационной нагрузки. В понедельник с утра французская пресса осветила это событие очень скупо, где-то на пятых полосах крупных изданий, строго между новостью о выращенной в городке Ла Ферте-Бернар самой большой луковице и очередными рассказами о продвижении ВСУ в Томской области. Важные издания из других стран и вовсе ничего не заметили: в самом деле, во Франции арестовали гражданина Франции, кому какое дело – не руководил же он огромной соцсетью, в конце концов. Нам же, когда пыль немного улеглась, нужно понять, что это вообще было.

Говоря про фигуру Дурова, очень многие упускают ряд определяющих её контур штрихов. Во-первых, в рамках «Телеграма» Дуров действительно принципиально важен, необходим и абсолютно незаменим. Но не тот Дуров. Брат Павла Николай – настоящий гений и мозг всей разработки, поэтому, будь у французов реальная необходимость получить те самые мифические ключи, захватывать надо было именно Николая или кого-то из обширной команды разработчиков, пока что сидящих по всяким Дубаям вне французских тюрем. Но захватили Павла.

Более того, само существование этих «ключей», с которыми носятся профессиональные дилетанты от мира публицистики, невозможно и бесполезно. У спецслужб всего мира – у АНБ, DGSE, Моссада, МИ-6, ФСБ, даже МИНБ Ирана, несмотря на то что в Персии «Телеграм» формально запрещён, – есть ограниченный доступ ко внутренней кухне «телеги». Никаких общих для всех «чёрных ходов» или универсальных ключей от всех дверей там нет и быть не может. Не потому, что руководство «ТГ» высокоморально стоит на своих принципах, а потому что это сделает сервис уязвимым для хакерских атак и лишит его основного конкурентного преимущества. И уж тем более таких ключей или даже ноутбука с доступом ко всей базе данных (а писали и такое) у Дурова не могло быть при беззаботном полёте в страну, давно и открыто объявившую его персоной нон грата.

Не могло быть иначе: с западными спецслужбами Дуров сотрудничает давно и плотно, иначе приложением «Телеграма» на подконтрольных им площадках «Гугл» и «Эппл» и не пахло бы. В ином же «Телеграм» не так неуязвим, как хочет казаться: при желании любой секрет может быть раскрыт – именно поэтому возмущения с нашей стороны, дескать, на «Телеграме» держится коммуникация ВС РФ, во-первых, являются огромным преувеличением, а во-вторых, ничего особенного собой не представляют. Переписка военных в «Телеграме» и без того небезопасна, ведь даже без ключей шифрования враг может читать содержимое очень многих телефонов – вспомните шпионский софт, «чёрные ходы» на уровне железа и банальное разгильдяйство отдельных лиц.

Да, военные могут переписываться в «ТГ», скидывать координаты и обсуждать тактические детали. Но зачастую те же военные ведут обсуждение своих дел и вовсе во всяких «Ватсап» и «Дискорд», ничуть не заботясь о секретности или сокрытии своих диалогов от ока Цукерберга. У этих людей огромная часть работы состоит в оценке рисков и сопоставлении с этими рисками затрачиваемых усилий, так что не стоит говорить об огромной угрозе безопасности, тем более что действительно важные сведения о движениях фронтов и планировании наступательных операций не передаются ни через «Телеграм», ни через подконтрольные Цукербергу мессенджеры. Поэтому вариант с захватом лица (но не мозга) всего проекта в заложники ради обмена на снятие каких-то технических ограничений смотрится очень сомнительно.

Другой вопрос – вес Павла Дурова в криптосообществе. С запуском валюты «Тон» у него была связана долгая тяжба с американским государством, закончившаяся тем, что за криптовалюту его криптовалюту не посчитали, отжали порядочно денег и в порыве невероятного благородства разрешили уйти живым. Тем не менее «Тон», как раз в этом году ставший средством оплаты множества вещей внутри «Телеграма» – от рекламы до донатов – стабильно рос, а на новостях об аресте Дурова резко упал. Можно связать интерес французов с желанием получить контроль над внутрителеграмной валютой, которой, наверное, возможно оплачивать все те радости жизни, в распространении которых Дурова обвиняют. В отличие от обычных криптомонет, в идеале децентрализованных, волатильных и анонимных, эта завязана на Дурова и находится под его контролем.

Но давление на Дурова вряд ли приведёт к тому, что тот просто сдаст адреса своих кошельков, да и зачем это Парижу? Скорее всего, дело вовсе не в «Тон», а в тесных связях Павла с руководителями бирж криптовалют. Арест Дурова почти сразу поспешили вплести в целую цепочку схожих событий с российскими айти-специалистами за рубежом. Да, уже больше десяти лет (это началось задолго до Крыма) Штаты ведут охоту за нашими информационными специалистами, подозреваемыми Вашингтоном в хакерстве, причём зачастую дело вовсе не в хакерстве. Только за последний год наших специалистов, по чистейшему совпадению часто связанных с биржами криптовалют, арестовывали и сажали в Штатах или же арестовывали в ЕС и даже во вроде бы нейтральных ОАЭ по запросам всё тех же Штатов.

К слову, Эмираты никого из команды разработчиков «Телеграма» не арестовали, что может намекать на непричастность всей этой истории с Дуровым к большому сюжету о стремлении Вашингтона к полному контролю над отчасти закрытой ему средой движения финансов. Давние разговоры про то, что нашим айтишникам высокого уровня, к тому же и связанным с криптой, лучше сидеть дома, никого не убеждают: едва начавшие отменяться жёсткие регуляции криптосферы в России волей-неволей делают из любого специалиста «гражданина мира» с перспективой быть сцапанным в ближайшей загранице.

Но есть у всего этого и третье измерение – политическое. Возвращаясь к фигуре Илона Маска, необходимо вспомнить, почему на нём загорелась шапка. Да, как уже было сказано, «Твиттер» (не будем называть его «Икс», это глупо звучит) в Евросоюзе серьёзно прессуют на предмет введения куда более жёсткой цензуры, чем уже там есть. Логично, что «Телеграм», где можно спокойно написать «трансгендеры – не женщины», после чего не потерять за это работу и не получить за это срок, стоит костью в горле у Единой Европы.

Только в июле европейские лидеры обвиняли «Телеграм» в координации протестов в Британии и распространении российской пропаганды. Но посадить главу конторы в тюрьму за нежелание вводить цензуру и следовать недавно принятому в ЕС «цифровому акту», обязывающему удалять что угодно по первому же требованию стран Евросоюза, – это слишком, не зря же «актом» предусмотрены штрафы и ограничения. Версия выглядит не слишком правдоподобно, потому-то на Дурова и обрушился ушат домыслов. Согласно одному из них, Павел приехал со встречи с Владимиром Путиным: они оба были на той неделе в Баку. Из этого каждый строит теории в меру своей испорченности: одни говорят, что Дурова как агента Кремля теперь будут колоть в застенках Бастилии, другие утверждают, что в лягушачьей тюрьме Павел прячется от предложения, которое ему сделал бывший директор ФСБ.

При всём этом вялая реакция на задержание со стороны глобальной прессы и топ-чиновников из других стран не оставляет сомнений: арестовала Дурова не Франция и даже не Евросоюз – это сделал Запад. Иначе все попытки конкретного Парижа взять под контроль такой ресурс натолкнулись бы на резкое сопротивление Брюсселя или Вашингтона. На деле же вся политическая плоскость этой истории выглядит как предупреждение руководителям огромных информационных платформ – дескать, время «граждан мира» прошло: либо вы полностью подконтрольны нам, либо сидите на тех же нарах, что Паша из Петербурга. Но вот какое дело: все руководители больших платформ и так подконтрольны тем силам, на чьи руки надета тряпичная кукла французского правительства. Даже Илон Маск, особенно Илон Маск! Сколько бы ни изображал он себя диссидентом, как бы ни кокетничал с Трампом, соглашаясь на место в его администрации на прошлой неделе, как бы ни изображал гонения на себя со стороны Европарламента и Демократической партии США, он никого не обманет: накачанный деньгами Пентагона и британскими медиамощностями, он так же правдоподобен в роли оппозиционера, как Ксения Собчак.

Что касается перспектив «Телеграма», то для пользователя не должно измениться ничего. Даже если Дурова расколют на очередном допросе, и он выдаст французским гэбистам свёрнутую в трубочку и спрятанную в носке бумажку с кодами доступа ко всем перепискам «Телеграма», даже если завтра всех пользователей сервиса обяжут питаться жуками и агитировать за Камалу Харрис, даже если всем пользователям из России обрубят доступ, люди просто проголосуют ногами. Интернет – вечный фронтир. Исчезнет «Телеграм», превратится в цензурируемую помойку с привычным сносом пророссийских каналов и банами за употребление неправильных местоимений в адрес мексиканских трансгендеров – очень скоро возникнет новый сервис, где всего этого до поры не будет.

Дуров и его команда запустили «Телеграм» в 2013 году, не вкладывая в него ни огромных денег, ни колоссальных усилий сверхкомпетентных кадров, так что возникновение на пустом месте телеграмозаменителя будет вопросом времени. Другое дело, что перспектива превращения «ТГ» в очередную цензурируемую помойку правильных мнений выглядит очень сомнительно в свете слабого давления, которое оказывает на команду разработчиков арест Дурова.

Источник

Арест Дурова, оккупация Норвегии и правила боёв без правил

То, что Дурова арестовали не удивительно. Удивительно, что его долго не арестовывали

Автор – Ростислав Ищенко

У него были проблемы с ФСБ, были проблемы с ЦРУ, «Телеграм» запрещён в Китае, Иран пока не запретил, но разговоры ведутся. Так что французские спецслужбы не первые, кто пытался получить доступ к конфиденциальной информации и наткнулся на принципиальную позицию Дурова.

И не только его. Если верить ранее делавшимся заявлениям команды «Телеграма», то арест и гипотетическое осуждение Дурова не принесут французам ничего, кроме морального удовлетворения. Возможно, он потому и путешествовал по враждебному миру так беспечно, что считал себя в безопасности благодаря заранее принятым мерам, которые якобы исключали возможность получения контроля над «Телеграмом» при помощи захвата самого Дурова.

Не знаю, возможно ли технически резко осуществить смену всех известных ему кодов доступа и перепрошить всю информацию, которую из него могут выдавить (спецслужбы умеют заставит говорить любого), но если арест Дурова не обеспечит французам доступ к «Телеграму», то это не будет означать, что для самого Дурова всё закончится благополучно. Французы могут его больше не выпустить из тюрьмы никогда. Всегда можно придумать новое преступление и организовать новый срок.

Для самого «Телеграма», если он действительно может работать и без Дурова, не испытывая серьёзных проблем, арест будет проблемой только морального свойства: в беду попал друг и коллега, а для создавшего стандарт шифрования «Телеграм» Николая Дурова ещё и родной брат. С коммерческой же точки зрения Павел Дуров, страдающий во французской темнице, но свято хранящий тайны пользователей «Телеграм», – идеальная реклама.

Так что можно сказать, что Павла Дурова довело до беды стремление обезопасить «Телеграм» от посягательств спецслужб. Но это не совсем точно, точно будет уточнить: любых спецслужб.

Стремление обезопасить «Телеграм» даже в случае захвата Павла Дурова – тактика. Вытекает же она из стратегии постоянного нейтралитета. Дуров желал оставаться нейтральным в мире, погрузившемся в глобальное противостояние.

Если бы он принял предложение о сотрудничестве любой спецслужбы, она бы надёжно защитила его от своих коллег-конкурентов. Но нейтральный – значит ничей, а бывают эпохи, когда ничьим быть опаснее всего.

Нейтральная Бельгия была оккупирована в Первую и Вторую мировую войну. Причём если оккупация Бельгии в Первую мировую войну была германским ноу-хау, то перед началом Второй мировой войны считаться с бельгийским нейтралитетом не планировали ни немцы, ни союзники. Англичане и французы довели до сведения бельгийских властей, что их страна будет воевать, независимо от своего желания. Более того, англо-французские войска собирались нарушить нейтралитет Бельгии и вступить на её территорию даже в том случае, если бельгийское правительство откажет им в таком разрешении.

Точно так же немцы оккупировали нейтральную Норвегию. Причём немецкие войска высаживались в норвежских фьордах именно тогда, когда британский флот вышел в море для осуществления аналогичной десантной операции на побережье Норвегии. Англичане не знали о планах немцев, они просто хотели воспрепятствовать поставкам железной руды в Рейх из Швеции. Занятие Норвегии позволило бы им оказывать на Стокгольм не только дипломатическое, но и военное давление. В крайнем случае Лондон был готов и Шведский нейтралитет нарушить.

Конечно, с точки зрения международного права всё это неправильно, но для того, чтобы международное право было на твоей стороне, надо выиграть войну. Во все века прав почему-то оказывался победитель. Соответственно, если чей-то нейтралитет мешает вам победить, то тем хуже для нейтралитета.

Напомню также, что к концу Второй мировой войны Объединённые нации (именно так именовала себя антигитлеровская коалиция) решили создать Организацию Объединённых Наций. При этом они сообщили всем, что вступить туда без проблем смогут только те страны, которые на момент капитуляции Германии будут находиться с ней в состоянии войны. Именно поэтому большая часть воевавших с Германией стран (кроме европейских колоний и доминионов), объявило ей войну в 1944-45 годах.

То есть Объединённые нации при помощи политического давления заставили десяток-другой государств отказаться от политики нейтралитета даже не потому, что нуждались в их войсках (почти никто из них никакие войска в Европу не посылал), а для поднятия собственного престижа – «весь цивилизованный мир на нашей стороне».

Это известная особенность как гражданских, так и международных конфликтов: стороны быстро радикализируются, не оставляя места разного рода стремящимся к нейтральности, отказывающимся от участия в конфликте умеренным. Их буквально заставляют либо выбрать сторону, либо погибнуть. При этом в каждом из уже сформировавшихся противостоящих блоков во внутривидовой конкуренции также побеждают наиболее радикальные силы.

Классический пример – революция 1917 года в России и последовавшая за ней Гражданская война. Когда всё начиналось в феврале 1917 года, ведущими были силы умеренные (октябристы, кадеты, трудовики). Поначалу даже меньшевики и эсеры казались слишком радикальны.

Находившиеся на крайнем правом фланге монархисты и националисты тоже особой популярностью в массах не пользовались. Когда же в 1920-22 годах основные бои заканчивались, на левом фланге остались одни большевики, благополучно раздавившие своих социалистических (марксистских) и анархистских попутчиков, а на правом до последнего боролись монархисты Врангель (в Крыму) и Дитерихс (на Дальнем Востоке). В белом движении монархисты тоже к концу Гражданской войны поглотили всех «непредрешенцев».

Националисты же в процессе радикализации создали в 1931 году в Харбине, просуществовавшую до 1943 года Русскую фашистскую партию, установившую контакты с эмигрантскими и фашистскими организациями в 26 странах.

Современный мир находится в состоянии глобального конфликта, который можно с полным правом назвать Третьей мировой войной. Отличие от прошлых военных конфликтов заключается в том, что главные антагонисты: США и ЕС с одной стороны, Россия и Китай – с другой, сдерживаемые ядерными арсеналами, не ведут боевые действия друг против друга непосредственно. Пока не ведут.

Зато сила активно применяется против второстепенных союзников обоих лагерей, вооружённая защита которых лидерами представляется нежелательной ввиду опасности выхода конфликта из-под контроля и прямого военного столкновения ядерных держав. Также активно используются разного рода прокси. Эти уже могут вести боевые действия непосредственно против ядерной державы, так как не являются целью, достойной ядерного удара. Война также ведётся в информационном, экономическом, финансовом, в кибернетическом пространстве, в гибридном, когнитивном, психологическом форматах.

При этом достигнутый уровень ожесточения сторон уже не меньше, чем при стандартной горячей войне. Соответственно, центр размывается, нейтралам предлагают принять определённую сторону или погибнуть.

Именно поэтому нейтралитет Дурова был обречён изначально. Рано или поздно он должен был оказаться перед вышеуказанной дилеммой.

По этой же причине абсолютно бессмысленными являются разговоры о нейтрализации Украины как цели (одной из целей) СВО. Нельзя создавать новых нейтралов при размывающемся центре и раздёргивании старых нейтралов по противостоящим блокам. При достигнутом уровне ожесточения нейтрал воспринимается как пособник врага. Следовательно, любое нейтральное государство немедленно станет ареной борьбы противостоящих сил и либо выберет сторону, либо будет разрушено.

Ставки в нынешнем конфликте слишком высоки – существование государств, народов, систем. Поэтому решения и действия противостоящих сил не могут быть ограничены некими правилами, приверженность к которым стороны периодически декларируют. Мы вышли на уровень борьбы без правил. Единственное действующее здесь правило – победить и навязать побеждённым свои правила.

Механизм достижения победы в данной борьбе без правил предполагает, что то, что ты не контролируешь, контролирует враг. С этой точки зрения нейтральная территория рассматривается как потенциально враждебная. Следовательно, она отвлекает на себя дефицитные в эпоху противостояния ресурсы, предназначенные для парирования потенциальной угрозы, которая может исходить с нейтральной территории. Принцип экономии ресурсов подсказывает, что установление прямого контроля над нейтралом, обойдётся в ресурсном плане дешевле политики его перманентного сдерживания.

Нейтральная сфера, буферное пространство может существовать в мирное время при наличии баланса конкурирующих сил. Конфликт же диктует участникам необходимость опередить противника с захватом этого нейтрального пространства.

Неважно, имеете вы дело с человеком, государством, общественной группой. Чем сильнее расколот мир, тем меньше шансов хоть у кого-то остаться нейтральным. Огромнейшей ошибкой является в таких условиях стремление сохранить нейтралитет. Гораздо эффективнее и безопаснее выбрать сторону.

Впрочем, Дуров с выбором уже опоздал. Вряд ли французы рассчитывают получить от него какие-то действительно стратегически важные данные. Скорее арест – месть за упорство и сигнал всем «неприсоединившимся», что пора определяться.

Источник

Полное интервью Павла Дурова Такеру Карлсону на русском языке