Русские герои Великой Отечественной Войны

Прохоровка глазами командира взвода Т-34

Автор – Максим Кустов

Наших больше сожгли, надо это признать

Танковое побоище под Прохоровкой, как и все сражение на Курской дуге,  чрезвычайно  подробно описано военными историками. Существовавшее когда-то представление о Прохоровке как месте безусловной победы советских танкистов давно сменилось куда более трезвыми и горькими оценками произошедшего 12 июля 1943 года.

А как бой под Прохоровкой  выглядел глазами ее участника?

Сергей Отрощенков  сражался под Прохоровкой в качестве командира танкового взвода. К лету 1943 года он успел стать опытным танкистом.

В июне 1941 года он, тогда механик-водитель Т-26, участвовал в боях под Дубно. Потом воевал на БТ-7. За первые бои был награжден медалью «За отвагу». Не баловали в первый год войны наших бойцов наградами… В августе 1942 года, закончив танковое училище, лейтенант Отрошенков продолжал воевать уже командиром танкового взвода.

Я видел только свой небольшой участок этой битвы

Вот как ему запомнилась Прохоровка:

«Сейчас много написано о Прохоровском сражении, приводятся разные цифры и данные. Здесь нужно понимать, что я, в ту пору командир танкового взвода, не мог видеть и даже представлять всей картины боя. Конечно, никто не раскрывал мне стратегические замыслы командования. Я видел только свой небольшой участок этой битвы, о том, что видел и пережил сам, расскажу. Что такое командир взвода? Три танка. Делай как я, и вперед.

Я со своим взводом стоял на левом фланге, ближе к железной дороге. 12 июля, около шести утра, пошла команда «вперед!», и мы двинулись. Перед нами была траншея, в которой держали оборону мотострелки. Мы окоп проскочили, смотрим, а в нем уже немцы сидят. Они выбили нашу пехоту, и те рассредоточились по ближним оврагам. Немцы в этих окопах пехоту долго не пускали за нами. Пришлось даже отдельные машины разворачивать и выдавливать их оттуда.

Спереди слева от нас была небольшая роща. На нас из-за края рощицы выскочил Т-4, видимо, опешил, сразу увидев такую массу танков. Я подбил его в лоб первым выстрелом, в упор. Метров сто пятьдесят до него было. И начался страшный встречный бой. Немцы атаковали, в основном, «Тиграми» и Т-4, но были и Т-3, и самоходки «Фердинанд», 220 мм лобовая броня, чем ты ее пробьешь? У нас 76-миллиметровые орудия тогда были. Мой товарищ, командир второго взвода нашей роты Алексей Дроздов, новороссийский парень, вырвался со своим танком вперед. Его танк тут же подожгли. Леша, раненый двумя осколками в ногу, успел выскочить, но идти не может, лежит. Тут немецкая пехота стала отходить из траншеи, заметили его. Фашист затвор передернул и в голову ему выстрелил. Леша закрыл голову рукой, пуля попала скользом в лоб, пробила щеку и раздробила мизинец на руке. Лицо в крови, немец, думая, что тот убит, плюнул и пошел дальше. А с Алексеем мы потом в госпитале встретились, он мне и рассказал об этом. Я стрелял, и по мне стреляли, в танк уже было несколько попаданий, но он не горел. В пылу боя попадания по своему танку не всегда даже замечаешь. Разве что разорвется мощная мина рядом с танком, а болванка только свистнет по броне.

Большую опасность для экипажа представляли осколки брони. Причем сама броня довольно вязкая, надежная, но грубо сваренные стыки броневых листов, окалина на внутренней отделке от попадания снаряда давали много мелких осколков, часто губительных для экипажа. Но, скажу прямо, танк Т-34 был сделан на совесть, с душой. Экипаж чувствовал себя защищенным. Другое дело, что артиллерия постоянно совершенствовалась, и неуязвимых танков не существовало.

В этом бою мне удалось подбить еще один немецкий танк, «Тигр». Он встал бортом ко мне, стреляя вдоль нашей линии атаки по другим танкам. Я по нему засадил двумя подкалиберными снарядами, потом двумя бронебойными, только после этого он загорелся. Когда экипаж стал выскакивать, дал еще по башне осколочным. Распластались они.

Все перемешалось, немцы и наши были спереди и сзади. Германцы вояки серьезные. Увидел, как в пяти метрах сидит фриц, раненый, на наш танк - ноль внимания. Бьет из карабина по пехоте. Я его достать не могу, он в мертвой зоне, пулеметчик его не видит. Пришлось разворачивать танк, давить гусеницами».

Кинофильм и настоящий бой

И то, как  ожесточенность сражения под Прохоровкой изображена в отечественном кино, получило оценку ветерана: «Вот в кино показывают, как наши и немецкие танкисты из сожженных танков выпрыгивают горящие, дерутся и тушат себя в реке. Это реальная вещь, так и было. Поле все заволокло дымом и пылью, видимость была отвратительная. Давно потерял танки моего взвода, связь не работает. Каждый экипаж сам за себя. Я приоткрыл люк и высунулся, чтобы оглядеться. Недалеко разорвалась мина, и осколком меня ранило в шею справа. Рука сразу перестала нормально действовать. Очередным попаданием в наш танк оторвало руку механику, башнер получил ранение в пах осколками брони. Разбило бензопровод, на боеукладке огромная лужа газойля. Выпрыгиваем из танка, гляжу, метрах в 60-ти немец, тоже раненый, перевязанный бинтами, стоит в окопе и в нашу сторону стреляет из винтовки. Я на башне на ларингофонах завис, штекер застрял в разъеме, а у танка полку сорвало, ногами до гусеницы не достаю. Пули по броне рядом стучат. Достал из комбинезона пистолет, и из положения «на весу», что называется, в него пальнул. Убил с первого выстрела. Потом подошел, посмотрел, точно в лоб пуля вошла. Сейчас бы, наверное, так не попал, а там получилось. Наш танк так и не загорелся. Техник потом подъехал, посмотрел, двигатель исправный, несмотря на семь серьезных попаданий в танк. Его потихоньку вытащили из боя, в ремонт, а нас, всех раненых отправили в госпиталь. Было это около 16 часов дня, и бой еще продолжался…».

«Вот в кино показывают, как наши и немецкие танкисты из сожженных танков выпрыгивают горящие, дерутся и тушат себя в реке» - о каком это фильме? Конечно, имеется в виду киноэпопея  «Освобождение»,  фильм – «Огненная дуга».

Участники различных исторических  событий  очень часто критически относятся к их киноверсии. На сей раз оценка другая – «реальная вещь, так и было»…

Плюнули на подбитые немецкие танки

Через месяц Сергею Отрощенкову довелось снова побывать под Прохоровкой и оценить результаты сражения:

«В батальоне после боя осталось 4 или 5 танков, и те все подбитые, требовали ремонта. От остальных остался дым, все сгорело. Через месяц, возвращаясь с Алексеем из госпиталя, мы побывали на месте боя. Все поле - сплошная полоса горелых танков. В основном, тридцатьчетверки. Наших больше сожгли, надо это признать. Много людей погибло. Но и немцы тоже, горелые, кучами стояли. Нашел я и танки, подбитые моим экипажем: Т-4 и «Тигр». Плюнули на них и поехали дальше».

Сразу вспоминается признание наркома танковой промышленности  Вячеслава Малышева, сделанное в августе 1943 года, о дорогой цене победы в битве под Курском. Воспоминания Сергея Отрощенкова о Прохоровке, как и других участников,  могут служить  тому самым наглядным подтверждением.

Источник

Охота пилотов Ил-2 на «мессеры» и «фоккеры»

Автор – Максим Кустов

Как советские штурмовики немецкие истребители атаковали

Общеизвестно, что штурмовик Ил-2 – самый массовый боевой самолет в истории авиации. Свыше 36 тысяч таких воздушных машин было выпущено.

Ил-2 был «нечувствителен» к легким бронебойным  снарядам?

И не случайно Ил-2 производился в таком  количестве.  Немецкий генерал Вальтер Швабедиссен в своей работе «Сталинские соколы: Анализ действий советской авиации в 1941-1945 гг.» писал:

«Штурмовик Ил-2 … почти все немецкие офицеры описывают как самолет, очень эффективный при штурмовых ударах. Несмотря на ряд слабых сторон, он проявил себя как настоящий штурмовик и до конца войны состоял на вооружении в качестве стандартного самолета штурмовой авиации.

Майор Яхне сообщает, что немецкие войска боялись Ил-2, которые летали постоянно, в любую погоду и причиняли заметный ущерб войскам на марше. Благодаря хорошему бронированию, самолет мог быть сбит только очень прицельным зенитным огнем… Генерал зенитной артиллерии Вольфганг Пикерт добавляет, что Ил-2 был нечувствителен к легким бронебойным 20-мм или 37-мм снарядам. Такое же мнение высказывает генерал фон дер Гробен, который отмечает хорошее бронирование носовой части и замечает, что часто прямое попадание 20-мм снаряда не оказывало воздействия на самолет».

Даже сомнение возникает – уж не преувеличили ли немного генералы Пикерт и Гробен, чье мнение приводит генерал Швабедиссен, живучесть Ил-2? Она, безусловно, была высокой, но бронебойные снаряды есть бронебойные снаряды.

Но, помимо высокой живучести под неприятельским огнем, Ил-2, несмотря на свою невысокую скорость, еще и позволял своим пилотам в подходящей ситуации расправиться с немецким истребителем.

Может, я своего сбил

Одним из летчиков, использовавших Ил-2 для атаки воздушного противника, был Талгат Бегельдинов. Вот как  он вспоминал о первом сбитом им немецком самолете: «Тогда считалось, что если 9 вылетов сделал - будешь жить. На седьмом вылете я сбил истребитель. Мы девяткой под прикрытием восьми истребителей вылетели на деревню Глухая Горушка. Задание было несложное: атаковать артиллерийские позиции противника и левым разворотом через болото выйти за реку Ловать, на территорию, уже занятую нашими войсками. Набрали высоту полторы тысячи метров и пошли. На подходе к цели ведущему майору Русакову по радио доложили с КП, что над целью до шестидесяти истребителей противника на трех ярусах: первый ярус патрулирует на высоте трех тысяч метров, второй ярус - на высоте полутора тысяч метров и третий ярус на бреющем полете в районе болота, куда мы должны направиться после атаки цели. Истребители противника верхнего яруса сразу же вступили в бой с нашими истребителями прикрытия.

Сходу сбили три самолета из переднего звена. Русаков, штурман полка, погиб. Жалко, хороший был человек. Крайнее левое звено атаковало цель и, петляя по перелескам, ушло. Наша тройка осталась одна. Ведущий старший сержант Петько подал команду приготовиться к атаке. В момент атаки он и левый ведомый сержанта Шишкин были сбиты. Я остался один. Атаковал Горушку, и, сделав левый разворот, вышел на бреющем полете к болоту. Тут впереди справа прошла пулеметная трасса. Пока соображал, что к чему, как еще одна трасса прошла прямо над фонарем. Я стал маневрировать, стараясь уйти на свою территорию. Когда перешел Ловать, там наша территория. Думаю, если уж умру, то похоронят. Немец не отстает. Даже выпустил шасси, чтобы скорость уменьшить. У «ила» радиус виража меньше и на вираже я его подловил. Всадил хорошую очередь ему в брюхо, и он клюнул на нашей территории. Пред самой землей летчик выровнял машину и притер ее в сугробы. А я ушел. Тогда слухи ходили, что наши летают на немецких самолетах. Я подумал, что, может, я своего сбил. Пойду, думаю, посмотрю. Развернулся. Летчик из кабины вылез, а к нему уже солдаты бегут. На плоскости посмотрел - кресты. Кое-как дотянул до аэродрома. Были повреждены руль поворота и глубины, пробиты пулей водомаслорадиаторы. Доложил о бое, о пяти сбитых. О сбитом «мессершмитте» говорить не стал».

Но  командование узнало о случившемся.  Бегельдинов был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени и услышал такую оценку своих действий  от генерала Николая Каманина (в будущем ставшего руководителем подготовки первых советских космонавтов): «Вы, Бегельдинов, знаете что сделали? Открыли новую тактику в штурмовой авиации. Оказывается, штурмовая авиация может драться с истребителями, и может даже сбивать».

Затем появилась  «вот такая фотография в газете и статья «Штурмовик может драться с истребителем и даже сбивать».

Это было только началом охоты на немецкие истребители на Ил-2. К окончанию войны дважды Герой Советского Союза Талгат Бегельдинов  сбил 7 самолетов противника в воздухе (5 лично и 2 в группе). Не всякий летчик-истребитель обладал таким количеством воздушных побед.

Нахальный «Фоккер» хвост подставил

И немало пилотов Ил-2 использовали свои машины для уничтожения немецких истребителей. Пилоту Михаилу Шатило, например, довелось сбить Фокке-Вульф-190: «Шли мы бомбить шестеркой, и два истребителя прикрытия. Подлетаем к линии фронта, ее издалека видно, все кругом горит. Зашли на немецкую территорию, вдруг навстречу нам идет большая группа немецких самолетов, бомбить нашу территорию. Мы в нее врезаемся. У немцев, видимо, необстрелянные летчики были. Свалка. Мелькают кресты, звезды. Кто, кого бьет – ничего не разберешь. Вот в этой суматохе я одного и сбил Фоке-Вульф-190.Такой нахальный – прет мне прямо в лоб. Но на Иле было сильнейшее оружие – две 23-мм пушки, два пулемета, 4 снаряда «катюши» М-13 (два слева, два справа), 200 кг бомб, плюс стрелок с крупнокалиберным пулеметом. Не помню как, но немец мне хвост подставил, я как со всех своих пушек дал… Смотрю, закувыркался, и пошел вниз».

Агрессивность и хладнокровие – залог победы

 Швабедиссен, анализируя действия советских штурмовиков, писал: «Агрессивность советских летчиков-штурмовиков также заслуживает особого упоминания. То хладнокровие, с которым они осуществляли свои атаки, было просто удивительным. В результате всего этого советская штурмовая авиация успешно поддерживала боевой дух наземных войск и много сделала для того, чтобы добиться успеха».

С такой же агрессивностью и хладнокровием пилоты Ил-2 при удобном случае и немецкие истребители атаковали. Конечно, основная нагрузка по защите штурмовиков от немецких  воздушных атак ложилась на истребители прикрытия и стрелков Ил-2. Но и  внезапные атаки пилотов штурмовиков давали победные результаты…

Источник

Сражение под Прохоровкой. Помним все

«Оружие Победы» - Штурмовик Ил-2

Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех интересующихся…