3 776
Подлинный «Михаил Строгов». 1. Крайняя битва Тартарии
Автор – Константин Ткаченко
Моё внимание к «Михаилу Строгову» Жюля Верна, как криптоисторика и тартароведа, было привлечено уникальным сочетанием следующих факторов:
1. Идея, сюжет и общий фон романа находятся в противоречии друг с другом.
2. Это один из самых популярных романов Верна, единственный его роман полностью посвящённый России – и в этом качестве имеющий бешенную популярность во всём мире. И, при этом, полузапрещённый в России при Российской империи, в СССР, да и сейчас существующий в кастрированном виде.
3. Буквально – это роман о столкновении России с Тартарией!!!, поскольку «татары» в русском переводе – это «тартары» у французов вообще и у Верна в частности.
«Grattez le Russe, et vous verrez un Tartare», как говаривал Наполеон: «поскреби русского – найдёшь тартарийца» (в русской редакции – татарина). Спасибо за ценное указание, товарищ император, я вот тут немного поскребу...
4. Скоро исполняется 150-летний юбилей выхода романа, и как-то не душевноскрепно отмечать это событие насухую, тем более для того, для кого «Тартария» – это не географическая ошибка фантаста.
Итак, по пунктам.
1. Слово старой сплетнице и врушке тёте Вике:
«Михаил Строгов» (фр. Michel Strogoff, встречается вариант перевода «Курьер царя» – приключенческий роман Жюля Верна, написанный в 1874–1875 годах. Печатался в виде фельетона на страницах журнала Magasin d‘éducation et de récréation с января по декабрь 1876 года. 25 ноября того же года вместе с рассказом «Драма в Мексике» выпущен отдельным изданием у П.-Ж. Этцеля с шестью иллюстрациями Жюля Фера.
У романа нет исторической основы. Некоторые исследователи считают, что под именем Феофар-хана Жюль Верн описал Кенесары-хана, который действительно поднимал восстание против российских властей в 1840-х годах. Однако восстанием Кенесары Касымова была охвачена территория Казахстана. В романе же восставшие захватывают всю Сибирь от Урала до Иркутска.
Википедия
Роман комплиментарен в описании русских и российской императорской власти.
Что не совсем характерно для той эпохи, потому что Франция и вся Европа в едином порыве поддерживала польское «Январское» восстание против русской оккупации 1863-1864 годов (а если откровенно – то Франция традиционно провоцировали все шляхетские мятежи против сумрачного царизма). Это была эпоха массовой русофобии, достаточно припомнить хотя Карла Маркса, мечтавшего о сокрушении России как источника реакции и мракобесия в Европе на благо рабочего Интернационала. Французы также могли добавить лыко в строку в виде воспоминаний о болезненной для них франко-прусской войне 1870-1871 годов, поскольку Россия благожелательно отнеслась к объединению Германии по плану Бисмарка, и таким образом отплатила французам за Крымскую компанию.
Нелишне вспомнить, что капитан Немо в первом представлении Жюль Верна был поляком-инсургентом, не смирившимся с поражением своей родины и топившим русские корабли (в письме издателю мсье Верн собрал для биографии героя все драматические штампы: его родители были убиты русскими, дочери – изнасилованы, а сам он оказался в ссылке в Сибири). Издателю Этцелю стоило много времени и усилий заставить своего друга изменить национальность главного героя и мотив его мщения. В качестве варианта рассматривался даже американец – аболиционист, но тогда, после окончания Гражданской войны в США, тема оказалась устаревшей. Поэтому в «Двадцати тысячах лье под водой» издания 1869-1870 годов по сути о происхождении Немо мало что можно узнать, а окончательно детали биографии проясняются только в «Таинственном острове» (1874-1875 годов издания).
Тем не менее, все русские (и даже главзлодей Огарев, однофамилец известного революционера-демократа) выглядят достойно, почти как европейцы.
Можно предположить, что автор выполнял своего рода политический заказ на обеление России: тевтонов стали ненавидеть больше чем русских, а против Второго Райха Франции надо было срочно искать союзника. И всё же, Жюль Верна шёл против общественного мнения, а эпоха «Сердечного Согласия» была далеко в будущем.
При разборе сюжета романа следует постоянно иметь в виду, что Жюль Верн не был писателем в современном смысле, то есть чистым беллетристом; сам мэтр рекомендовал себя как популяризатора науки, пропагандистом жанра географического романа, то есть сюжета в обрамлении строгих научных знаний. В его биографии упоминается, что к концу жизни скопилось двадцать тысяч тетрадок с конспектами и вырезками по многим отраслям знаний, которые служили источником его предположений. Поэтому моя критика «Михаила Строгова» направлена не против «художник так видит», почему он старательно лепит несуразицы, а под ними скрывается реальная информация.
Фон сюжета невероятен: «татарское» вторжение в Сибирь.
По сюжету на юге Западной Сибири начались волнения, в которые были вовлечены киргизы, то есть казахи из прилегающих областей, а армия вторжения из Бухары начала движение на север по долине Иртыша. Позднее появился третий корпус вторжения из бухарцев, двигающейся от Балхаша к Енисею, к которому присоединились, видимо, воины Восточного Туркестана, что сейчас является Синцзян-Уйгурским национальным округом Китая (и тогда формально входил в состав империи Цинь).
Что могло объединить эти весьма разнородные силы и какие общие цели могли стоять перед ними?
В романе это объясняется жаждой мести русского офицера и исконой ненавистью азиата Феофар-хана к почти цивилизованной России.
Вторжение полноценной армии из Средней Азии в Сибирь через пустыни и степи для того времени было невероятно, равно как и русский поход в обратном направлении. Русские попытки прорваться в Туркестан в восемнадцатом и девятнадцатом веках наглядно показали, что большими силами там не пройти, а мелкие отряды бесполезны. Как раз во время опубликования романа в разгаре было покорение Туркестана со стороны России, которое русской армией осуществлялось медленно, поэтапно, с разных сторон, в котором трудности логистики выступали на первый план.
Жюль Верн разбирался в этнографии и истории, описать такой сценарий было бы фантастично даже для фантаста. А Феофар-хан, согласно сюжету, отмобилизовал за считанные месяца полторы сотни тысяч кавалеристов и пехотинцев, и выдвинул их за тысячи вёрст на север. Тут больше проявилась иррациональная фобия европейцев против всадников – гуннов и монголов, способных о-трёконь совершать трансконтинентальные переходы, без обозов и запасов, в дьявольском стремлении стереть с лица земли цивилизацию.
Столь же невероятен успех иррегулярной конницы против регулярной армии европейского образца, то есть победы Феофар-хана против российских сил, расквартированных в Сибири. Да, они были немногочисленны, в основном это были крепостные батальоны в городах, плюс Сибирское казачье войско.
Но это были формирования российской армии, которые за столетия отработали тактику отпора в сомкнутых пехотных каре конным атакам степняков. Сам Верн прямо цитирует в романе историка и этнографа Левшина о том что, «сомкнутый фронт или каре обученной пехоты может выстоять против десятикратно большего числа киргизов, а одной пушки хватит, чтобы уничтожить их несметное множество». Данное утверждение немного преувеличенное, поскольку казахи в силу природного здравомыслия просто обходили пехоту за дальностью прицельного выстрела, а использовали в столкновениях с русскими партизанскую тактику. Когда русские начали покорение Туркестана, то они быстро отучили бухарскую или хорезмскую конницу наскакивать на пехоту: это занятие оказалось весьма опасным, европейское вооружение второй половины девятнадцатого века буквально выкашивало конные лавы.
Не надо забывать о том, что «татарам» приходилось брать сибирские города, которые появлялись как крепости и остроги, то есть находились в местах, удобных для обороны, и в них даже в середине девятнадцатого века могли сохраняться остатки фортификации. Да и городская застройка могла с помощью барикад превратиться в укреплённый пункт, который кавалерии без пехоты и артиллерии взять с наскока было бы затруднительно.
Так что триумфальное шествие азиатской Феофар-хана по Сибири выглядело противоречащим опыту обращения европейских армий с туземцами: современники Жюля Верна не могли не отметить это обстоятельство.
Стратегия войны со стороны «татар» ставит в тупик: чего, собственно, они добивались?
В романе описывается, как «татары» проводили тактику выжженной земли Сибири, уничтожая всё на своём пути.
А потом? В романе перспективы не расписаны: агрессоры были побеждены.