Русское Агентство Новостей
Информационное агентство Русского Общественного Движения «Возрождение. Золотой Век»
RSS

Бизнес на продаже младенцев

, 7 декабря 2020
1 991

Шафран раскрыла схемы работорговли младенцами в России

В России продолжает процветать суррогатное материнство, что делает нашу страну "невольничьим рынком". При этом никто не гарантирует того, что ребёнок попадёт в традиционную семью или не попадёт в лапы к педофилу...

 

Младенцы на продажу: Шафран раскрыла схемы работорговли в России

Автор – Аля Самитова

Несмотря на протесты общественности, в России продолжает процветать суррогатное материнство, что делает нашу страну крупнейшим "невольничьим рынком". При этом никто не может гарантировать того, что ребёнок, рождённый русской суррогатной матерью, попадёт в традиционную семью или, того хуже, не попадёт в лапы к педофилу. Об этом и многих других проблемах, связанных с суррогатным материнством, в эфире "Первого русского" говорила ведущая Анна Шафран и её гости: доктор юридических наук, заведующий кафедрой медицинского права Московской государственной юридической академии Александр Мохов, пресс-секретарь Гиппократовского медицинского форума Инна Ямбулатова и член экспертного совета при Комитете ГД по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений Игорь Понкин.

Шафран раскрыла схемы работорговли младенцами в России

Фото: Sopotnicki / Shutterstock.com

Говоря о суррогатном материнстве, очень сложно – да практически невозможно – удержаться от эмоций. Работорговля запрещена во всём мире и очень давно. Представьте, что известный человек говорит: а я тут прикупил себе парочку рабов – беленького и чёрненького. Практически невообразимо? Невообразимо. Но почему для коммерческого суррогатного материнства и законодательство, и общественная мораль делают внезапное исключение, ведь в этом случае сперва покупается тело женщины, а потом ребёнок, которого она выносила.

Двойная работорговля – и никакой заметной общественной реакции. Запад волнуется за ущемлённые права сексуальных и этнических меньшинств, мы никак не можем договориться по поводу антиковидных мер. Такое ощущение, что людей намеренно отвлекают от того, что на самом деле важно.

Напомню, если вдруг кто-то подзабыл. Наше государство позиционирует себя в мире в качестве защитника традиционных ценностей. При этом большинство из нас проголосовали за поправки в Конституцию, согласно которым брак – это союз мужчины и женщины, а дети – приоритет государственной политики. Но при всём при этом у нас каким-то образом сформировалось одно из самых либеральных в мире законодательств в сфере абортов и в сфере суррогатного материнства. Причём аборты – это наследие советской системы с её наплевательским отношением к человеческой жизни в принципе.

Чиновники, к сожалению, почему-то – мы не знаем, почему – не готовы избавляться от этого неприятного наследства и хотя бы для начала вывести аборты из системы бесплатного медицинского страхования, а потом сократить число показаний для абортов.

Это действительно очень старая и очень серьёзная проблема, с которой разобраться непросто. Беспорядки в Польше тому примером. Но ведь суррогатное материнство достаточно новое явление в России. Я напомню, появилось оно в 1995 году -в самый разгар лихих 1990-х. Мы уже избавились от очень многих родовых травм тех лет. Может быть, настала пора заняться и суррогатным материнством?

Суррогатное материнство, то есть продажа тела женщины и ребёнка целиком, запрещено во Франции, в Германии, Норвегии, Швеции, Италии, Австрии, Китае, Японии, Канаде, Индии и целом ряде других стран. В Великобритании, Нидерландах, Испании, Дании, Румынии и Болгарии разрешено только некоммерческое. А в Венгрии – только родственное суррогатное материнство.

И везде, почеркну, везде, где суррогатное материнство хоть как-то разрешено, этот процесс проходит под строгим контролем законодателя. Почему у нас процесс фактически пущен на самотёк? Кто угодно из какой угодно страны может заказать себе ребёнка в России. Общий объём этого невольничьего рынка составляет миллиарды рублей. После того как из-за ковидных ограничений нескольких купленных детей не смогли вывезти из страны, правоохранительные органы обратили внимание на проблему.

Но кто может гарантировать, что это не разовая акция? Мы попросили рассказать о нынешней ситуации в законодательной сфере регулирования суррогатного материнства профессора Александра Мохова:

 

Шафран раскрыла схемы работорговли младенцами в России

На сегодняшний день ситуация с регуляторикой, с нормативно-правовым регулированием суррогатного материнства в стране следующая. У нас одно из самых либеральных законодательств в мире. В целом законодатель наш в 55-й статье Федерального закона №323 "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" указывает, что такое суррогатное материнство, определяет его субъектный состав. А ответы на все остальные вопросы, в том числе технологического характера и прочие, надо искать уже в подзаконных актах.

У нас сегодня определены только субъекты, заказчик, исполнитель, и всё. Получается, что регулирование крайне либеральное и носит дозволительный характер. Отсюда возникает целый ряд проблем, споры, конфликты – как между заказчиком и исполнителем, так и в ряде случаев между самими заказчиками, мужчиной и женщиной и так далее.

И главный вопрос, на который необходимо дать ответ: а кто вообще имеет право на данную технологию? В законе содержится только самая общая формулировка. Получается, что это могут быть иностранные граждане и лица без гражданства – и мужчины, и женщины.

Если с женщинами всё понятно, то с мужчинами норма так сформулирована, что тоже вызывает вопросы и, как считают некоторые, дискриминирует отдельную категорию. Этот вопрос тоже нужно решать. Это первый круг проблем – кто имеет право на суррогатное материнство. В первую очередь мы должны исходить из приоритетности интересов ребёнка, поскольку в результате этой технологии появляется новый субъект правоотношений, новое лицо, новый гражданин. Конечно, мы должны как-то учитывать и его положение.

Сегодня этого совершенно не происходит. Отсюда споры в отношении родившегося ребёнка, в ряде случаев возникают злоупотребления, затем судебные тяжбы, в которых стороны доходят вплоть до Верховного суда РФ. То есть вопрос, который нужно тоже весьма срочно решать, потому что судебные инстанции не могут восполнять пробелы, которые есть в нашем законодательстве.

Теперь пойдём дальше. Какое суррогатное материнство? Оно тоже бывает различное. Есть страны, которые жёстко запрещают либо ограничивают суррогатное материнство, если речь идёт о коммерческом суррогатном материнстве. У нас в законодательстве это никак не отражено.

Получается, что законодатель допускает как некоммерческое, так и коммерческое суррогатное материнство. Отсюда ещё и самостоятельный круг проблем, связанный с тем, что, никем не контролируемый, появляется рынок, и там возникают определённые злоупотребления, попытки воздействовать, злоупотребить правом и тому подобное.

Следовательно, мы должны ставить и решать вопрос о том, какое суррогатное материнство – если оно нам необходимо, если эта технология используется для решения проблем, связанных с реализацией репродуктивной функции человека таким образом.

И ещё один момент, который тоже не решён, вне зависимости от того, коммерческое или некоммерческое суррогатное материнство, – существенные условия договора. У нас закон написан таким образом, что он просто позволяет заключать такие договора, а всё остальное отдаёт на откуп сторонам. Так быть не должно, и в ряде стран есть целый ряд жёстких условий такого договора. Даже у наших соседей в Белоруссии такие условия специально сформулированы в законе. Они могут быть направлены и на защиту интересов собственно сторон правоотношений, и на защиту интересов не родившегося будущего ребёнка.

Процесс беременности, вынашивания ребёнка длительный. И состояние здоровья женщины, которая вынашивает дитя, очень важно. Кроме того, после рождения тоже целый ряд неурегулированных вопросов есть. До какого периода женщина остаётся суррогатной матерью, в каком порядке и когда ребёнок передаётся.

Здесь можно обратить внимание на опыт Израиля. Там условия сформулированы довольно жёсткие, существует система мониторинга за беременностью суррогатной матери и послеродовым периодом, за тем, как передаётся ребёнок, как принимает его новая семья и так далее. То есть обществу небезразличны эти отношения, отсюда повышенное внимание к этой сложной технологии.

Шафран раскрыла схемы работорговли младенцами в России

Мы очень внимательно слушали профессора Мохова вместе с Инной Ямбулатовой, которая сегодня у нас в гостях.

Анна Шафран: Скажите, вы вообще согласны с профессором Моховым, действительно ли у нас ситуация настолько запущена и не отрегулирована?

Инна Ямбулатова: Он всё правильно сказал, у нас действительно огромное количество правовых лакун, сформировавших этот рынок, который мы называем серой и чёрной зоной. В законодательстве – а это и 55-я статья ФЗ-323, и приказ №107 Минздрава, и некоторые статья в Семейном кодексе, и ряд подзаконных актов – проблемы суррогатного материнства решены не чётко. Это и породило ситуацию, сложившуюся на репродуктивном рынке.

Действительно, нормы регулирования суррогатного материнства в разных странах реализуются по-разному, но главное в том, что везде их исполнение контролируется. И такой ситуации, которая сложилась в российской правовой системе, мы не видим ни в одном государстве мира.

– То есть практически как не было правил дорожного движения в тот момент, когда появились автомобили, так и у нас примерно такая же ситуация с суррогатным материнством?

– Так и есть. Фактически мы имеем сегодня целый рынок, который сформировался в "слепой" для государства зоне. А нормативно мы его никак не регулируем и почти не участвуем в этом процессе. При этом даже Камбоджа приняла соответствующее законодательство. Неужели мы, страна – форвард традиционных ценностей на международной арене, противостоящая повестке трансгуманизма на международном поле, становимся этаким провайдером суррогатного материнства?

– Выступая, на самом деле, на стороне тех самых трансгуманистов, обеспечивая их философией и идеологией.

– Да, в некотором смысле это шизофрения. В той же Америке, которая продвигает трансгуманистскую повестку, то есть это право на аборты на позднем сроке, эвтаназия, смена пола, секспросвет у детей, цифровизация, усиление государственного контроля, потеря личности, то есть, все то, чему противостоит Россия, однако к вопросам суррогатного материнства в США подходят очень серьёзно, а в некоторых штатах оно или вовсе запрещено, или ограничено. А там, где запрета нет, этот вопрос очень серьёзно регулируется.

Мы же с этой точки зрения на международной арене выглядим очень странно. И это положение надо срочно менять. Ведь на внутреннем поле мы говорим о традиционных ценностях, их защите – что нам мешает говорить об этом же на внешнем поле?

– Получается такой существенный рассинхрон.

– Диссонанс.

– С одной стороны, мы великая держава, мы считаем себя великой державой. Очень хотелось бы надеяться, что мы ею продолжим быть и останемся, и будем каким-то образом предпринимать действия, чтобы обеспечивать ту самую великость той самой державы. С другой стороны, фактически у нас ситуация, в которой мы, великая держава, торгуем своими собственными людьми.

– Вообще это тяжёлая ситуация: Россия странным образом стала выполнять роль страны для репродуктивного туризма. Я не могу говорить о конспирологической теории, не хотелось бы в это вдаваться, но по факту выглядит так. Многие страны очень серьёзно относятся к защите репродуктивного здоровья женщин и детей. А Россия в этом случае какое-то невероятное поле для экспериментов.

И речь идёт не только о суррогатном материнстве, репродуктивный рынок довольно серьёзен. Это и вывоз донорских ооцитов, который тоже никак не регулируется. Вы если откроете интернет, хоть раз вы зададите запрос про донорские ооциты, вам будет постоянно сыпаться реклама, сегодня каждая репродуктивная клиника считает своим долгом поучаствовать в этом рынке.

Кто собирает донорские ооциты, как их вывозят, как осуществляется программа забора? Контролирует ли в этом случае что-то государство или не контролирует? Когда мы делаем соответствующие запросы в Роспотребнадзор, выясняется, что они не могут на эти вопросы ответить, они ничего об этом не знают.

– То есть мы фактически торгуем генофондом сегодня?

– По большому счёту так и есть. Многие утверждают, что суррогатное материнство – это про личную историю женщины, это про личную трагедию, это личный уровень. Трагедия женщины, не способной к материнству, понятна и требует сочувствия, поэтому к этим историям мы подходим очень осторожно. Но нередко, рассматривая ситуацию целиком, мы начинаем понимать, что это межсоциальный уровень и это государственный уровень. И это уже очень серьёзно.

Когда Китай быстро и резко запретил суррогатное материнство, вслед за ним такие же решения были приняты в Таиланде и Камбодже, а в Индии, как в бывшей колонии, решили пойти по английскому пути, они посмотрели, как англосаксы действуют в этой ситуации. Англичане ведь не запретили суррогатное материнство, но они запретили коммерческое суррогатное материнство, вынув из него эту составляющую торговли людьми. И Индия сделала то же самое, и у них резко понизился этот рост смертности детей и рост смертности женщин.

Сегодня у нас в обществе не принято поднимать некоторые вопросы, касающиеся суррогатного материнства. Мы все согласны, что запрет для иностранных граждан нужно ввести, и только сумасшедший может выйти и заявить: нужно продолжить, мы демократическая страна. Все это сегодня понимают.

– То есть запрет на то, чтоб иностранные граждане заказывали русских детей, покупали их в России?

– Да, но мы ещё вернемся к этому вопросу. Все соглашаются и с тем, что рекламу суррогатного материнства тоже нужно запретить, потому что это пропаганда этой диссоциальности, возникшей в нашем обществе, серьёзной иммущественной дифференциации, расслоения. Это эксплуатация бедности, то есть то, от чего мы пытаемся уйти, называя себя гуманным государством.

– Конечно, мы, в принципе, как человеческая цивилизация шли по пути гуманизации и достижения благополучия. В итоге…

– В итоге мы подошли к той самой программе, которая реализовывалась в Третьем рейхе. Мы вообще многое взяли у Третьего рейха сегодня. Мы просто это одели в такую красивую обёртку личной свободы, личного выбора. На самом деле, что программа по эвтаназии, которая продвигается сегодня, что редактирование генома, всё это – мечта Третьего рейха. Цифровизация, контроль тотальный над личностью – это тоже идея Третьего рейха. И возвращаясь сегодня к теме, когда Индия запрещала коммерческое суррогатное материнство, Англия запрещала коммерческое суррогатное материнство, то на внутреннем поле нам говорят: давайте не будем коммерческое трогать. Но почему нельзя трогать коммерческое?

– То есть это такой серьёзный бизнес с многомиллиардными оборотами?

– Когда начинаешь всё это анализировать, приходит понимание того, что в ситуацию вмешивается очень серьёзное лобби. Но кто эти игроки? Каком объём этого "рынка", что вообще происходит в этой сфере?

После того как Китай, Таиланд и Камбоджа полностью запретили суррогатное материнство, а в Индии стало невозможно делать это на коммерческой основе, весь интерес, направленный на эти азиатские страны, развернулся в сторону России, Белоруссии, Грузии, Украины и Казахстана.

– То есть мы становимся одной из главных стран, которая занимается работорговлей?

– А больше никого нет на этом поле. Из всех стран, которые сегодня существуют в зоне суррогатного материнства, Израиль очень сильно заорганизован, у них очень высокий процент генетических заболеваний, так что для израильтян – это вопрос выживания, очень важный с точки сохранения генофонда. Плюс у них совершенно другая идеология.

В США сегодня суррогатное материнство очень дорогое. Так куда поедут европейцы, куда поедут китайцы, куда поедет весь азиатский рынок? Он едет к нам.

– К нам в Россию.

-Да, и из-за нашего "замечательно" устроенного законодательства никто не спросит: а куда вывозится ребёнок? В однополую семью или к одинокому состоятельному мужчине?

– Мы это не отслеживаем.

– Да, мы не отслеживаем судьбу ребёнка, который родился на территории России, а государство не видит его в своём правовом поле. Это жуткая ситуация.

А посмотрите на компании, выступающие провайдерами заказчиков детей. К примеру, компания Blue Baby, действующая в Ленинградской области и Санкт-Петербурге. Уже само название настораживает, а заказчики – одинокие состоятельные мужчины из Китая и азиатских стран.

– Ведь тут речь не только о гомосексуализме, но и о педофилии здесь тоже может идти речь.

– Абсолютно верно. Кто бы что ни говорил, но справочники по психиатрии совершенно чётко говорят о том, что 96% гомосексуалистов испытывают тягу к детям. А из тех, кто испытывает тягу к детям, 68% реализуют свои желания самым агрессивным способом. То есть тут речь уже идёт о безопасности жизни этого ребёнка. И государство его не видит: куда отправляется этот ребёнок, для каких целей он был приобретён вообще.

К слову, к Blue Baby – это подразделение компании BlueCity Holdings Limited, занимающейся разработкой мобильных приложений для социального общения, а аудиторией являются гомосексуалисты. И вот эта компания несколько лет назад вышла на рынок IPO, где разместила акции, что говоит о том, что у неё серьёзный бизнес. Фактически BlueCity Holdings Limited – это агрегатор ЛГБТ-сообщества. И это ЛГБТ-сообщество вкладывает деньги в различные сферы и направления. На репродуктивный рынок услуг они отдают 30 %. Рынок обслуживания гей-сообщества сегодня составляет 576 миллиардов долларов. Достичь этого удалось при помощи консалтинговой компании Frost & Sullivan – это "Фрост энд Саливан", дилижанс им делали, этой компании. Известно, что рост доходности они планируют до 17 % в год, а на рынок репродуктивных услуг, в частности на провайдинг в России, они отдают 30 %. Это деньги, которые мы посчитать не можем.

И государство даже не понимает, как этот поток двигается по стране. Огромное количество юридических компаний, огромное количество репродуктивных клиник, которые получают лицензии. Они создают эмбрионы, они создают людей, и они как-то их передают друг другу. Кто контролирует образование новой жизни, кто контролирует сохранение этой новой жизни, криозаморозку, перевозку, подсадку, кто контролирует сегодня соответствие генетического родительского материала и того ребёнка, который был получен?

– То есть полностью беспредел и нельзя быть уверенным, что это те самые родители?

– Как раз, когда мы точно не устанавливаем связь генетическую – это и есть факт торговли ребёнком. На этом основании Следственный комитет России и смог, причём с большим трудом, возбудить те уголовные дела, о которых сегодня мы все знаем и о которых идёт речь в СМИ.

Но тут ещё вот что происходит. Вот мы делали запросы в Следственный комитет, а они нам говорят: у нас нет правовой основы, у нас нет механизмов, нет правоприменительной практики, мы не знаем, как в этом случае поступать. Мы знаем, что это факт торговли человеком, но пусть законодатели объяснят, как нам поступать.

Что происходит в междунаром поле? Инспектор по торговле детьми в ООН делала два года подряд доклады, в которых она говорила о суррогатном материнстве как о фактах торговли людьми.

И когда нас пытается либеральная часть сообщества убедить, что это не факт торговли людьми, а это услуга, которую предоставляет суррогатная мать, мы, в свою очередь, говорим: но в договоре ребёнок выступает на сегодняшний момент объектом, хотя он человек и должен бы быть субъектом права. Объект – это машина, это диван, по поводу которых сложилось правоотношение, а как объектом может быть человек, у которого есть право на жизнь?

В суррогатном материнстве есть ещё один очень неприятный момент. Когда в чашке Петри in vitro формируются эмбрионы, то клиника, обещая результат, берёт деньги за это, она создаёт больше эмбрионов, В некоторых объявлениях клиник, на что очень хочется обратить внимание Минздрава, были рекламные посты для китайских граждан: "Вы можете выбрать пол". А это уже селективный подбор эмбрионов, который запрещён законодательно. Хоть одна клиника была закрыта за нарушение?

– А что происходит с теми эмбрионами, которые не подошли?

– Их замораживают и куда-то передают. Донорские договоры, договоры торговли, продажи, вывозы.

– Их могут вывезти как для того, чтобы они потом стали людьми, так и для использования для изготовления, грубо говоря, уколов красоты?

– Условно говоря, фетальные клетки, фетальные ткани.

– То есть чтобы разобрать на органы, на фракции и приготовить какой-то косметический препарат?

– Если говорить про эмбрион, то на органы он не подходит. Но как фракция, например, для изготовления лиофилизатов с высоким содержанием соматотропного гормона – да. Это очень дорогой биологический материал.

– Это же какая-то фабрика смерти одновременно?

– Я почему и говорю, что сложно оценить рынок суррогатного материнства только с точки зрения заключения коммерческих договоров между заказчиками-мамами и суррогатной матерью, это только вершина айсберга. Мы поэтому и говорим: "не отрывая понятие суррогатного материнства от в понятия репродуктивных услуг, рынка репродуктивных услуг".

Что касается женщин…

– Да, что с ними происходит – это отдельный вопрос. Мы с вами говорили сейчас в основном о правовом аспекте, а есть же и медицинский аспект. И у нас принято считать, что ЭКО, а ведь суррогатное материнство – это ЭКО, мы должны это отдельно сформулировать, это хороший способ, чтобы улучшить демографическую ситуацию в нашей стране, в частности. Это ведь именно так двигается у нас. Но давайте посмотрим, что происходит с той женщиной, которая делает себе ЭКО. Безопасно ли это и существуют ли какие-то последствия, негативные для здоровья женщины?

– Александр Анатольевич сказал важную вещь, он назвал это медицинской технологией. С точки зрения не доктринальности, не закона, понятия медицинской технологии в законодательном поле России не существует. На каком основании медицинская технология, как ЭКО, не имея правового основания, вошла в ОМС, не пройдя серьёзные клинические рандомизированные исследования?

Кто говорит сегодня о безопасности метода как ЭКО, так и суррогатного материнства? Это репродуктологи и акушеры-гинекологи. Я обращаю ваше внимание: это технические специалисты, которые смешивают клеточки и которые подсаживают и держат твою беременность. Но через 3-5 лет эти специалисты вас уже не наблюдают.

Между тем воздействие препаратов, которые применяются при стимулировании для забора донорских яйцеклеток, а это синтетическая группа гормонов, которые влияют на гипотоламогипофизарную систему, очень серьёзное. То есть вам не просто на яичники и матку повлияли, вам повлияли вот сюда, на гипотоламогипофизарную систему, которая отвечает вообще за циркадные ритмы, за аппетит, за сон, за бодрствование, за поведение, за либидо.

То есть это практически на весь комплекс. Это лимфатическая система, это кроветворная система, это метаболизм – это всё регулируется отсюда.

Я буду говорить только о суррогатной маме: что с ней происходит. Профессор Корсак говорит: мы ничего женщине не колем, это всё безопасно. С точки зрения акушера-гинеколога, возможно, он прав, с точки зрения системного наблюдения организма женщины он ошибается.

Если говорить простым языком, то суррогатной маме синхронизируют циклы с той женщиной, у которой будут взяты донорские ооциты. Каким образом? Ей дают синтетические декапептиды, это искусственный гормон, который её введёт в состояние искусственной менопаузы. А женщина в климакс входит медленно и постепенно, это процесс, растянутый в пространстве. Здесь это делается блокировкой. То есть как поезд на полном ходу тебя тормозят – и женщина входит в состояние, скажем так, климакса, это приливы, отливы и всё прочее. Потом ей подсаживают эмбрион, готовят ей эндометрий и дают противоположную схему. То есть это раскачка бешеная в очень сокращённом периоде.

Когда суррогатным мамам объясняют, что ничего с вами не будет, это ложь. Это серьёзно. Я приведу короткое исследование тех, кто занимается суррогатным материнством. Это научная статья, которая была опубликована в целях продвижения суррогатного материнства.

Клиника выполнила 41 подсадку эмбрионов. Из этой 41 подсадки эмбрионов прижились только 15. То есть 41 подсадили – 15 беременностей. Из этих 15 беременностей родились только шесть детей. Из этих шести детей home to baby вовремя, в срок, ушёл домой один. Вот такова эффективность.

– Что пошло не так? Сначала она переживала шок относительно ЭКО, тот, о котором вы рассказали, потом ещё шок от аборта?

– От аборта, да. То есть эту женщину инвалидизировали. Ещё с точки зрения этики можно рассматривать ЭКО – там женщина осознанно точно знает, её предупреждают, и она уже идёт больная. Как правило, на ЭКО идут – это как дверь из абортария в клинику ЭКО. Потому что вторичное бесплодие – это практически постабортное. И мы наплодили сначала бесплодных женщин, а потом отправили их на ЭКО. А те, у кого не вышло и с ЭКО, тех уже на суррогатное материнство, крайняя форма, тяжелейшая.

Женщине, которая идёт с суррогатной матерью заключать договор, ей тоже стимулируют яичники, чтобы забрать донорскую яйцеклетку.

– То есть мы плодим больных...

– Больных женщин. Можно сравнить статистические данные. В США сегодня делают 70 протоколов ЭКО на 10 тысяч человек. В США проживают почти 400 миллионов человек. В России сегодня делается 140 протоколов, даже 200 на 10 тысяч человек. В России проживают 140 миллионов человек. Чем гордится Минздрав? Когда они выходят и говорят: мы совершили, будем к 2030 году делать 450 тысяч протоколов ЭКО. Вы чем гордитесь? Вы признаёте в открытую, что у вас категорически репродуктивно больное население. В США это делают, но они этим не гордятся, для них это вторичный путь. Первичный путь – это усыновление, это программы стимулирования усыновления.

– Давайте вот какой акцент сделаем. С одной стороны, у нас эта программа суррогатного материнства преподносится как один из способов улучшить демографическую ситуацию в стране в целом. А с другой стороны, все эти женщины, которые прошли через ЭКО и суррогатное материнство, они становятся потенциально больными и потом идут в нашу же систему здравоохранения, которая тратит на их лечение огромные, судя по всему, средства.

– Так и есть. Те женщины, которые заработали этот миллион на суррогатном материнстве, должны быть готовы к хроническим заболеваниям, полученным ими в результате иммуносупрессии во время суррогатной беременности и воздействия различных гормонов, эстрагенов и прогестеронов, которые им прокалывают. Каждая суррогатная мать должна понять, что через какое-то время она станет потенциальным клиентом терапевта, гастроэнтеролога, онколога.

– А государству это невыгодно – иметь в большом количестве больных женщин для того, чтобы потом тратить на их лечение огромные средства.

– С точки зрения государства репродуктивная система, созданная сейчас, категорически невыгодна, если бы мы говорили о сохранении государственных интересов и вопросов национальной безопасности. С точки зрения бизнеса – это очень выгодно и удобно: у тебя всегда есть приток клиентов.

– Медицинскому бизнесу, понятно, нужен больной человек, здоровый ему невыгоден, потому что не на чем заработать.

– Так и есть. Но тут бизнес крайне циничен. Мы создаём бесплодных женщины, а потом отправляем их либо на ЭКО, либо на суррогатное материнство. Клиника одной рукой вынимает ребёнка, другой рукой в чашке Петри смешивает и вталкивает. Вот так буквально такой жуткий конвейер происходит.

– Учитывая ситуацию, которую вы сейчас изложили, обозначили, государство должно озаботиться в виду тех поправок, которые мы недавно приняли? Ввиду целей нашей национальной политики. Уже настало время привести законодательство в соответствие с запросами общества.

– Абсолютно верно, государство должно этим вопросом озаботиться. Сегодня преступно не смотреть в эту сторону, преступно закрывать глаза и делать вид, что ничего не произошло, когда у нас продолжают умирать дети, рождённые суррогатными матерями для иностранных граждан и состоятельных мужчин из Китая, Филиппин и всех прочих.

Мы не коснулись ещё одного важного вопроса, который относится к категории безопасности. Это торговля людьми и торговля детьми. И направление потока, куда едут эти дети. Что было странного в этой ситуации с китайскими гражданами? Забирали детей через 5-6 месяцев. Либералы кричали нам, что нет, это потому что эпидемия, а в 2011 году эпидемии не было. Почему забирали через полгода детей? Родители настроены на то, чтобы, как только родился ребёнок, сразу забрать его.

– Это разбор на органы?

– Мы подозреваем, что так, учитывая направление, куда эти дети были направлены, а это Филиппины, это азиатские страны. И мы знаем, что сегодня в мире рынок трансплантологии самый дорогой, это вообще самая дорогая медицинская часть. Очень сложно подобрать реципиента, донора для тех, кому необходимы органы.

– То есть проще купить ребёнка с нужными генами, чтобы потом получить нужный орган?

– Нужен большой выбор. Нужен ассортимент, как в магазине. В каком-то году австралийские трансплантологи выходили с инициативой в международное сообщество о прекращении общения с азиатской трансплантологией. Они предлагали вообще не использовать их исследования. И именно по причине неэтичности использования органов. Ведь в некоторых азиатских странах линейка ожидания органа составляла всего две недели, хотя обычно на это уходят годы. Международное законодательство в этой сфере скорее запретительное. То есть очень ограниченное. И рынок, естественно, нашёл себе выход в такой форме. А Россия предоставила.

– Спасибо вам за эту беседу. Инна передала нам интересное видео. О том, может ли ребёнок до рождения получить гражданские права, нам расскажет Игорь Понкин.

Игорь Понкин: Действительно имеются необходимые и достаточные правовые основания для признания ребёнка на перинатальной стадии развития человеческим индивидом, обладающим определённой правосубъектностью, человеческим достоинством, правом на жизнь и на охрану здоровья. На международном уровне, на уровне конкретных государств мы можем найти достаточное количество примеров и норм, которые закрепляют такого рода гарантии.

Сюда мы отнесём нормы уголовного законодательства, устанавливающие ответственность, существенно более тяжёлую, строгую в отношении лиц, совершивших убийство беременной женщины, когда презюмируется, что убиты два человеческих существа. На языке уголовно-правового закона это может звучать в несколько иных конструкциях, но смысл права, природа именно такова.

Шафран раскрыла схемы работорговли младенцами в России

Далее. Гражданскому праву известен так называемый институт посмертного ребёнка, под которым понимается ребёнок, зачатый до смерти родителя, произошедшей до рождения такого ребёнка. В такой ситуации посмертный ребёнок наследует имущество равным образом, как если бы он родился до момента открытия наследства, то есть ещё при жизни умершего лица. Этот институт известен достаточно широко в мире.

И всё это подтверждает, что ребёнок на пренатальной стадии развитии – это не нечто непонятное, неизвестное и не обладающее никакими правами, а уже человеческое существо. Есть целый ряд норм международного права в области защиты прав ребёнка, которые имеют самое непосредственное отношение к обсуждаемым вопросам, более подробно мы с коллегами изложили это в докладе, который доступен в Сети.

Если бы наш законодатель последовал рекомендациям профессора Понкина и признал правосубъектность человека после зачатия, а не после рождения, это могло бы решить сразу несколько проблем. Во-первых, аборты. Пусть это будет не тотальный запрет, как в Польше, Ирландии и ряде других стран, но по крайней мере пора перестать воспринимать аборт как простую косметическую операцию. Это убийство нерождённого человека.

Во-вторых, суррогатное материнство. Если у нерождённого ребёнка есть права, то он никак не может быть товаром. И если в случае суррогатной матери при всей этической неоднозначности решение принимает взрослый ответственный человек, то тут речь идёт о недееспособном ребёнке, который никак не может высказать своё мнение. Значит, защитить его должно государство.

Сегодня я не буду цитировать художественные книги или великих философов. Давайте лучше вспомним нашу обновлённую Конституцию. Цитата: "Дети являются важнейшим приоритетом государственной политики России, государство создаёт условия, способствующие всестороннему духовному, нравственному, интеллектуальному и физическому развитию детей, воспитанию в них патриотизма, гражданственности и уважения к старшим. Государство, обеспечивая приоритет семейного воспитания, берёт на себя обязанности родителей в отношении детей, оставшихся без попечения".

 

Шафран раскрыла схемы работорговли младенцами в России

Суррогатное материнство в его нынешнем виде полностью противоречит Основному закону. Как можно продавать важнейший приоритет государственной политики за границу? Как в принципе можно торговать важнейшим государственным приоритетом? Какой в этом патриотизм и какая гражданственность?

Кроме того, не следует забывать, что с момента заключения договора с суррогатной матерью до момента передачи ребёнка проходит довольно длительный срок – в среднем не меньше года. Заказчики могут передумать, могут развестись, может случиться форс-мажор в виде ковида, как и сейчас, и тогда на свет появляется ребёнок, который не нужен никому – ни выносившей его женщине, которая за деньги согласилась поработать живым инкубатором, ни донорам биологического материала, которые передумали или не смогли стать родителями.

До тех пор, пока у нас ежегодно совершается полмиллиона абортов, до тех пор, пока в детских домах остаётся более 40 тысяч сирот, нет и не может быть никакого оправдания суррогатному материнству как средству завести ребёнка для бездетной пары. А коммерческое суррогатное материнство – это просто узаконенная работорговля и ничто иное.

Существует эта работорговля рядом с нами. Которую рекламируют в интернете, которой пользуются известные, богатые люди, а потом с гордостью рассказывают, какие у них замечательные, здоровенькие, умненькие дети с хорошими зубами, они купили их у суррогатных матерей. Согласны ли мы с тем, что рядом с нами торгуют живыми людьми? Взрослыми и детьми. Подумайте об этом.

Источник

 

 

"Миллион в животе": Суррогатный бизнес в России легален почти 20 лет, а закона всё нет?

 

Младенцы для пап-геев. В деле детей от суррогатных мам грядут новые задержания

 

Это скотство: Михеев требует срочно запретить суррогатное материнство

 

 

Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…

 

 

Поделиться: