Русское Агентство Новостей
Информационное агентство Русского Общественного Движения «Возрождение. Золотой Век»
RSS

Краткий обзор книги Владимира Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина»

8 апреля 2016
2 457
Краткий обзор книги Владимира Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина»
 
Даже в конце 1980-х годов, с началом эпохи перестройки, горячая дискуссия вокруг этого романа не угасала. Автора обвиняли в издевательстве над идеалами, очернении облика советского солдата, который выиграл войну. В 2002 году Екатеринбургская епархия резко выступила против гастрольного показа спектакля «Иван Чонкин» в постановке Алексея Кирющенко, считая образ Чонкина оскорблением самого понятия армии и истории. Хотя в принципе, всё, что сделал в своём романе Войнович, это просто в весьма ироничной форме и во многих местах весьма тонко показал истинную суть советской системы, что она из себя представляла на самом деле.
 
Главный герой романа представляет собой сочетание Иванушки-дурачка — носителя народной нравственности и здравого смысла, и бравого солдата Швейка Ярослава Гашека. Конфликт, который возник вокруг публикации романа, главным образом проистекал из парадоксальной природы произведения. Маленький нелепый человек, рядовой солдат большой войны оказывается в центре событий, которые никак не соответствуют масштабам его личности.
 
"Чонкин не идиот, он обыкновенный простодушный человек, хотя немножко смахивает и на Швейка, и на Василия Тёркина, и на сказочного русского солдата, который в огне не горит и в воде не тонет, и на Тиля Уленшпигеля. Я его не задумывал, как идиота. Просто он оказывался в идиотских ситуациях, в которых нормальный человек вполне может стать идиотом. А это наши, обычные советские ситуации."
 
Владимир Войнович
 
Однако за эти обычные советские ситуации в 1960-х годах Владимир Войнович вошёл в литературную и политическую оппозицию с властями.
 
Выпуск в 1975 году первой части «Жизни и необычайных приключений солдата Ивана Чонкина» отдельной публикацией на Западе (издательство YMCA-Press) стал окончательным приговором для карьеры Войновича — как члена Союза писателей СССР.
 
В 1979 году опубликована вторая часть романа: «Претендент на престол, или Дальнейшие приключения солдата Ивана Чонкина».
 
В конце 1980 года Войнович был выслан в ФРГ.
 
Впервые публикация сокращённой версии романа в СССР была осуществлена только с началом эпохи перестройки в журнале «Юность» (1988, № 12; 1989, № 1, 2).
 
Так за что же так ополчилось на Войновича советское руководство? Это становится понятно, если прочитать сам роман. Приведём некоторые яркие отрывки: 
 
"...Ермолкин (редактор газеты "Большевистские темпы") пошел, как ему было указано, и вскоре был бы дома, но по пути у перекрестка двух улиц увидел людей, которые, сбившись в кучу, кружились на небольшом пятачке, перемещаясь, меняясь местами и что-то выкрикивая, словно искали друг друга. Это был так называемый хитрый рынок, знакомый ему по временам юности. Ермолкин удивился. Он думал, что эти хитрые рынки навсегда отошли в прошлое, во всяком случае, в своей собственной газете он давно о них ничего не читал. На страницах его газеты жизнь рисовалась совершенно иной. Это была жизнь общества веселых и краснощеких людей, которые только и думают о том, как собрать небывалые урожаи, сварить побольше стали и чугуна, покорить тайгу, и поют при этом радостные песни о своей баснословно счастливой жизни.
 
Люди, которых видел Ермолкин сейчас, слишком уж оторвались от изображаемой в советских газетах прекрасной действительности. Они не были краснощеки и не пели веселых песен. Худые, калеченные, рваные, с голодным и вороватым блеском в глазах, они торговали чем ни попадя: табаком, хлебом, кругами жмыха, собаками, кошками, старыми кальсонами, ржавыми гвоздями, курами, пшенной кашей в деревянных мисках и всяческой ерундой. Что-то похожее на любопытство проснулось в прокисшей душе Ермолкина, он вступил в круг этих людей, обуреваемых жаждой наживы, и его закружило в водовороте. 
 
Однорукий мужик в подпоясанной веревкой телогрейке стоял над раскрытым мешком с махоркой, во всю глотку выкрикивая: 
 
- Табачок - крепачок, покурил и на бочок! 
 
- Самогон - первачок! - повторял за ним другой мужичонка с большим чайником в руке, видно, сам он ничего нового придумать не мог. 
 
Разбитная баба в ватных штанах торговала двумя кусками мыла, черного, как деготь: 
 
- Навались, подешевело, расхватали, не берут. 
 
Городская старуха с надменным лицом держала на растопыренных руках лису с костяными пуговицами вместо глаз и ничего не кричала. Лиса была потертая, побитая молью, как и сама старуха. 
 
Молодой человек в темных очках сидел, поджав под себя ноги, в пыли и держал на груди плакат: 
 
ПАДАЙТЕ ОТ РАЖДЕНИЯ СЛЕПОМУ И ГЛУХОМУ 
ДЛЯ УКРАШЕНИЯ НЕСЧАСТНОЙ ЖИЗНИ КТО СКОЛЬКО МОЖЕТ 
 
- Трах-бах-тарарах, приехал черт на волах, на зеленом венике из самой Америки.. 
 
Инвалид на колесиках в тельняшке и бескозырке раскидывал на грязном вафельном полотенце три карты - два туза пиковых и один бубновый. 
 
- Кручу-верчу, за это гроши плачу. Рупь поставишь, два возьмешь, два поставишь - хрен возьмешь. Заметил - выиграл, не заметил - проиграл. Замечай глазами, получай деньгами. Кто замечает - в лоб получает. Трах-бах-тарарах... Ну что, батя, - он обратился к Ермолкину, - что глаза вылупил? Попытай счастья. 
 
- Нет-нет, - сказал Ермолкин и отошел. 
 
У одной тетки купил он два леденцовых петушка и у другой глиняную свистульку в виде петушка же для ребенка. И стал выбираться...
 
... Но выбраться оказалось непросто. 
 
Худой небритый дядя в длинной до пят шинели дохнул на Ермолкина перегаром: 
 
- Отец, дуру хочешь? 
 
- Дуру? - удивился Ермолкин. - Какую дуру? 
 
- Да вот же. - Дядя отвернул полу шинели, и Ермолкин увидел противотанковое ружье с укороченным стволом. 
 
- Вы с ума сошли! - сказал Ермолкин и пошел дальше. Но пока он проталкивался, ему еще предложили купить орден Красного Знамени, фальшивый паспорт и справку о тяжелом ранении. 
 
"Что же это происходит? - думал Ермолкин. - И где же я нахожусь?" 
 
- Дяденька, а дяденька. - Борис Евгеньевич оглянулся. Девица с ярко накрашенными губами держала его за рукав: - Дяденька, пойдем в сарайчик. 
 
- В сарайчик? - переспросил Ермолкин, подозревая, что за этим кроется что-то ужасное. - А собственно, зачем? 
 
- А за этим, - улыбнулась девица. 
 
- За этим? 
 
- Ну да, - кивнула она. - Я недорого возьму, всего полсотенки. 
 
- Вы что это такое говорите? - зашипел Ермолкин, оглядываясь и как бы ища поддержки у окружающих. 
 
- А что говорю? - обиделась девица. - Что говорю? Вон за стакан махорки сотню берут. 
 
- Ишь ты, - вмешался в разговор продавец махорки. - Сравнила тоже. Стаканом махорки сто раз накуришься, а ты за один раз эвон сколько дерешь. 
 
- Ты его, дяденька, не слушай, - отмахнулась девица. - Он глупый. Он разницы не понимает. Пойдем, дяденька, ты не бойся, я чистая. 
 
- Да как вы смеете? - багровея, возвысил голос Ермолкин. - Как вы смеете предлагать мне такую пакость. Я коммунист! - добавил он и стукнул себя кулаком во впалую грудь. 
 
Трудно сказать со стороны, на что Ермолкин рассчитывал. Может, рассчитывал на то, что, услыхав, что он коммунист, весь хитрый рынок сбежится к нему, чтобы пожать ему руку или помазать голову его елеем, может, захотят брать с него пример, делать с него жизнь, подражать ему во всех начинаниях. 
 
- А-а, коммунист, - скривилась девица. - Сказал бы, что не стоит, а то коммунист, коммунист. Давить таких коммунистов надо! - закричала она вдруг визгливо. 
 
- А... - сказал Ермолкин и опять стал оглядываться. - Да как же это? 
 
Он думал, что собравшиеся здесь люди хоть и погрязли в частнособственнических инстинктах, но дадут решительный отпор этой враждебной вылазке, однако никто не обратил на происходящее решительно никакого внимания, только однорукий посмотрел на Бориса Евгеньевича с сочувствием: 
 
- Иди, иди, а то ведь и вправду удавят, - сказал он почти благожелательно и тут же, забыв про Ермолкина, закричал: - Табачок - крепачок!.. 
 
Не находя ни в ком другом никакой поддержки, Ермолкин весь как-то сник, съежился и стал продираться сквозь толпу, а девица плюнула ему в спину и, совершенно не боясь никакой ответственности, прокричала: 
 
- Коммунист сраный!..."
 
...
 
"[сон Чонкина] ... Чонкин похолодел, сразу вспомнив, где, когда и при каких обстоятельствах он с ним встречался. И еще бы ему было не вспомнить, ведь это был не кто иной, как кабан Борька, хотя и в вельветовой куртке, и со значком, и с виду похожий на человека, а все же кабан. 
 
Чонкин хотел закричать людям, чтобы они обратили внимание на то, что здесь происходит, на то, что кабан целует человеческую девушку, но кричать было напрасный труд, потому что вокруг стоял такой шум, отовсюду слышалось: «Горько! Горько!», и даже не «горько», а другое какое-то слово, тоже знакомое Чонкину. Он повел глазами вокруг и только сейчас осознал со всей ясностью, что здесь происходит, осознал, что за столом сплошь сидят никакие не люди, а обыкновенные свиньи, стучат копытами по столу и хрюкают, как и положено свиньям. 
 
...
 
Раздался громкий голос кабана Плечевого: 
 
– Чонкин, а ты почему же не хрюкал? 
 
Чонкин вскинул голову на Плечевого – о чем это он? 
 
– Ты не хрюкал, Чонкин, – стоял на своем Плечевой. 
 
– Да, он не хрюкал, – солидно, словно желая только установить истину, подтвердил сосед Чонкина. 
 
– Не хрюкал! Не хрюкал! – на весь зал пропищала молоденькая свинка, соседка с бантиком возле ушей. 
 
Чонкин, ища спасения, глянул в сторону Нюры, которая одна среди всех сохраняла в себе еще что-то человеческое. Нюра смущенно опустила глаза и тихо сказала: 
 
– Да, Ваня, по-моему, ты не хрюкал. 
 
– Интересно, – весело поблескивая глазами, сказал жених Борька. – Все хрюкают, а он нет. Может, тебе не нравится хрюкать? 
У Чонкина пересохло во рту. 
 
– Да и это… 
 
– Что – «это»? 
 
– Не знаю, – промямлил, потупившись, Чонкин. 
 
– Он не знает, – весело пискнула молоденькая свинка. 
 
– Да, он не знает, – с горечью подтвердил боров в украинской рубашке. 
 
– Не понимаю, – развел лапами Борька. – Хрюкать – это же так приятно. Это такое для каждого удовольствие. Ну давай, хрюкни, пожалуйста. 
 
– Хрюкни, хрюкни, – зашептала молоденькая свинка, подталкивая Чонкина локтем. 
 
– Ваня, – сказала ласково Нюра, – ну хрюкни, ну что тебе стоит. Я раньше тоже не умела, а теперь научилась, и ничего. Скажи «хрю-хрю», и все. 
 
– На что вам всем это нужно, – застонал Чонкин, – ну на что? Я же вам ничего не говорю, хрюкайте, если нравится, только я-то при чем? Я же все-таки не свинья, а человек. 
 
– Он человек, – пропищала молоденькая свинка. 
 
– Говорит – человек, – удивленно подтвердил боров в рубашке. 
 
– Человек? – переспросил Борька. 
 
Это утверждение Чонкина показалось настолько смешным, что все свиньи, дружно ударив копытами в стол, захрюкали от удовольствия, а сосед в вышитой рубашке ткнулся мокрым рылом в ухо Ивана.
 
– Хрюкай, хрюкай, – зашептала соседка. 
 
– Хрюкай, тебе говорят, – сказал Плечевой. Чонкин рассердился. 
 
– Хрю-хрю-хрю, – сказал он, передразнивая свиней. – Довольны? 
 
– Нет, – поморщился Плечевой, – не довольны. Ты хрюкаешь так, как будто тебя заставляют. А ты должен хрюкать весело и от всей души, чтоб тебе самому это нравилось. Ну давай, хрюкай еще. 
 
– Давай, хрюкай – подтолкнула локтем свинка. 
 
– Хрю-хрю! – закричал Чонкин, изображая на лице своем чрезвычайный восторг. 
 
– Погоди, – оборвал Плечевой. – Ты только делаешь вид, что тебе нравится, а на самом деле ты недоволен. Но мы не хотим, чтобы ты делал это против воли, мы хотим, чтоб тебе это нравилось по-настоящему. Ну-ка, давай-ка вместе. Хрю-хрю! 
 
Он хрюкал сперва неохотно, но потом постепенно заразился восторгом Плечевого и сам уже хрюкал с тем же восторгом, от всей души, и на глазах его появились слезы радости и умиления. И все свиньи, которым передавалась его радость, захрюкали тоже и застучали копытами, и краснорожая свинья в крепдешиновом сарафане лезла к нему через стол целоваться. 
 
И тут с дальнего конца стола появились золотые подносы, свиньи подхватывали их и передавали дальше с копыт на копыта. 
 
«Неужто свинина?» – содрогнулся Чонкин, но тут же пришел в еще больший ужас, увидев, что это совсем не свинина, а даже наоборот – человечина..." 
 
Краткий обзор книги Владимира Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина»
Поделиться: