Русское Агентство Новостей
Информационное агентство Русского Общественного Движения «Возрождение. Золотой Век»
RSS

Есть такая профессия – жуликов от наказания «отмазывать»

25 августа 2020
2 202

Есть такая профессия – жуликов от наказания отмазывать

Глядя на балаган, в котором с безумным огоньком выступают адвокаты по делу совершившего ДТП артиста Ефремова, люди невольно задают себе вопросы. В том числе, что же это за профессия такая, где нередко востребованы клоуны и социопаты, выражающие явное презрение к обществу и правосудию.

Несколько заметок о том, с какими забавными представителями данной профессии приходилось сталкиваться. И для чего она вообще нужна

Агрономы правового поля

– Вы знаете, я тут заглянул в уголовный кодекс и увидел, что моему подзащитному могут дать семь рублей! – с искренним изумлением туземца, первый раз увидевшего пустую бутылку от «кока-колы», потряс уголовным кодексом Азербайджанской ССР адвокат.

Как принято говорить, это была оговорка по Фрейду. В голове у него были не подзащитный и статьи УК, а рубли, которые он получит, эксплуатируя их обоих. Тем более, что нередко наблюдается в адвокатских умных головах некая тождественность понятий "срок" и "рубль".

Это был 1988 год. И в нашей Военной прокуратуре Бакинского гарнизона этот процесс вошёл в историю – если не юриспруденции, то развлекательного юмористического жанра.

У меня в производстве находилось дело в отношении преступной группы. Уже не помню точно, чего они там наворотили – какие-то грабежи, неуставные отношения и прочие радости слетевшего с катушек солдата. Злодеи были несговорчивы, на наше военное правосудие сильно обижались, считая, что мы их тираним совершенно незаслуженно, не вникаем в их насущные проблемы, которые завели их в криминал. Поэтому от тех адвокатов, которые обычно защищали наших подследственных, они гордо отказались. И их родители запулили круглую сумму на местных сладкоголосых соловьёв, хорошо одетых и с фирмовыми часами «Ориент» на руке, которые клятвенно обещали восстановить справедливость – ну и тогда оковы тяжкие падут, и свобода встретит негодяев у входа СИЗО.

И вот судебное заседание. С его открытием началась комедия положений в лучших традициях сдержанного английского и пылкого азербайджанского юмора. Адвокаты по-русски говорили с выраженным кавказским акцентам, со всякими «э-э», "понимаешь», и умело нагнетали мелодраматичность.

– Э, какие семь лет прокурор просит? Тут по кодексу только пять положено! – кричит адвокат.

– Так кодекс уже три года назад изменили, и эта статья совсем про другое, – невозмутимо отвечает судья..

– А-а, не знал...

Заключительные речи.

– Учитывая особые смягчающие обстоятельства, прошу дать моему подзащитному пять лет! – гордо объявляет второй адвокат, хотя по закону вообще не должен заикаться насчёт срока.

А военные трибуналы отличались, в разрез с расхожими мнениями об их кровавой сущности, чрезвычайно либеральностью к подсудимым, потому пацану дают три года. Он возмущённо орёт на адвоката:

– Ты что, в тюрьме меня хотел сгноить?!

Адвокат, конечно, для любого следователя – та ещё заноза. В основном не из-за их могучего противодействия следствию, а чисто по организационным моментам – согласовать их участие в следственных действиях, дождаться, оформить документы, заставить поставить все подписи.

Есть такая профессия – жуликов от наказания отмазывать

Правда, комедиантов было мало. В основном у нас при прокуратуре тусовались свои адвокаты, люди спокойные, без всяких истерик. Златые горы и немедленное освобождение они не обещали, в процессуальные процедуры с целью саботажа глубоко не лезли, а просто делали своё дело, что положено по закону. Ну, и на исход суда влияли очень мало.

По большей части это были тётки бальзаковского возраста, иногда принимавшие беды своих подчинённых близко к сердцу. Но по-разному. Одна, помню, горько вздыхала:

– Хороший мальчик. Жалко, много дали.

Другая, бывший капитан милиции, после общения с особо гнусным клиентом аж заплакала:

– Ну, надо же, какую сволочь я защищаю!

Но иногда из адвокатских контор к нам забредали настоящие уникумы.

Был у меня дезертир, засветившийся в казарменных мордобоях, кражах. Считал, что мы его угнетаем, возводим напраслину. А время такое было – с утра до вечера журнал «Огонёк» и прочие желтушные печатные листки кричали о тоталитаризме и его сатрапах, то есть правоохранительных органах, то есть нас. Вот этот гадёныш начитался всяких сказок про состязательное правосудие и о добрых адвокатах – защитниках сирых и убогих бандитов. И все требовал:

– Хочу адвоката! Без адвоката неправильно!

Ну, хочешь, так получи – за твои деньги любой каприз. Вот и выделили ему адвоката – опирающегося на палку дедулю, в тщательно отглаженном костюме, при галстуке. А на груди орденские планки – оказался он ветераном войны. Мы его усадили на почётный стул рядом с клиентом. И дезертир ему начал жалиться на свою нелёгкую судьбинушку-злодейку и сволочей следователей и прокуроров. Ну и попутно поведал о своих гнусных деяниях – как часть оставил, морды бил.

Вижу, с каждым словом клиента лицо старого адвоката все наливается кровью. А потом он палкой замахивается и как заорёт:

– Тебе Родина оружие дала, почётную обязанность предоставила её защищать! А ты дезертируешь, воруешь! Ах ты гадина такая! Тебя бы в войну сразу к стенке поставили!

Дедуля расписался в документах и отбыл, кидая обжигающие взгляды на клиента.

Мелкий бандит проводил его изумлённым взглядом и осторожно осведомился:

– А кто это был?

– Это, пацан, твой адвокат, – просветил я его.

– Ой, бли-и-ин, – застонал гадёныш, поняв, что защиты ему искать негде, если даже родной адвокат его чуть по башке палкой не приложил…

Конечно, были тогда среди адвокатской братии и настоящие артисты своего дела. Помню, в Волгограде видел адвокатессу – циничная толстая тётка, бывшая следователь милицейский, которую в жизни ничем не проймёшь, и никакая слезинка ребёнка её собственную слезу не выдавит. Специалистом она считалась авторитетным. А где авторитет, там и деньги. И приходится крутиться, изображать из себя невесть чего.

И вот присутствую я на процессе. Судили кавказца, который дал кулаком в брюхо своему сослуживцу и отбил селезёнку. Селезёнок этих в армии отбивали тысячи и их удаляли в госпиталях. Телесные повреждения относились к тяжким. Практика была наработанная. Давали усреднено за это четыре года, плюс минус полгода. Всё доказано, по полочкам разложено, свидетелей куча, клиент чистосердечно раскаялся. Ну, и как тут на ситуацию повлияешь?

Оказалось, есть методы у адвокатессы против советского трибунала.

Заключительное слово. Встаёт адвокатесса и с эротическим придыханием объявляет:

– Вот вы, товарищ судья и товарищи заседатели, видите этого человека лишь на скамье подсудимых. Где все, в общем-то, одинаковы. А я общалась с моим подзащитным достаточно долго. Да, он оступился. Но вы не представляете, какой же это чистый и светлый человек… И как мне его жалко!

Она падает на стул, обхватывает голову руками и начинает рыдать навзрыд. И так натурально, красиво, с театральными паузами.

Изумлённый судья даёт клиенту три года – на год меньше чем обещал. И клиент это знает. И доволен таким исходом. И у адвокатши деньги и на французские духи, и на польские сапоги. Всем хорошо.

 

А напротив адвокат – он ворюге друг и брат

По большому счёту, при СССР главной фигурой правосудия был следователь, расследовавший дела, оперативник, выявивший врага, и прокурор, просивший срок. Остальные были больше декорациями. Поэтому опер и получал двести пятьдесят рублей, а судья чуть больше сотни, и работали там в основном тётки.

В советской судебной и правоохранительной системе были достаточно жёсткие правила. И качество правосудия благодаря ведомственному контролю, прокурорскому надзору и партийному пригляду было, по моему мнению, куда выше нынешнего. Во всяком случае, судьи не творили правосудие как художник авангардист – мол, я так вижу, и за схожие деяния не отслюнявливали одному червонец строгого режима, а другому штраф в десять тысяч рублей. И на кухне советского правосудия у адвокатов роль была глубоко подсобная. И все равно – адвокатская работа считалась самой лакомой.

Юридических факультетов по стране тогда были считанные единицы. Это в смутное время каждое ПТУ обзовётся Университетом и начнёт производить экономистов и юристов в промышленных масштабах –как «форды» на конвейере, а по качеству хуже китайской дешёвой таратайки. При Советском Союзе нас было мало. По окончании юрфака самые блатные и идейно выдержанные выпускники отправлялись на работу в КГБ – но там оказывались только представители чекистских или партийных династий, поскольку для вступления в этот элитный клуб нужна была рекомендация высокопоставленных деятелей госбезопасности. Так что там было эдакое узаконенное сословное наследование. Тех, кто поумнее и поздоровее, отправляли в МВД. У кого здоровья маловато шли работать в прокуратуру, там форма была чёрная, и не с погонами, а с петлицами, в результате их постоянно путали с лесниками, чем приводили в бешенство. И получали прокурорские сто пятьдесят рубчиков против ментовских двухсот двадцати, что окончательно вгоняло их в прострацию. А в этой системе самим решать свои материальные проблемы было не принято. Самые тупые выпускники шли в нотариат. Ещё не знали, что после перестройки это будет золотое дно, и с неба станут сыпаться пачки баксов – впрочем, и баксы тогда никому не были нужны. А самые ушлые шли в адвокатуру.

Когда моего друга уволили со следствия, и я спросил его, не собирается ли идти в адвокаты, он гордо заявил:

– По пятому пункту не прохожу.

Пятый пункт в анкетах означал национальность. И у адвокатов она была, как правило, скромно умалчиваемая. В КГБ таких не брали. В милицию и прокуратуру брали неохотно, да там ещё вкалывать надо на государство, к которому по национальной традиции избранный народ относился прохладно. А адвокатура – ты в свободном полёте, денег можно заработать немеряно. Это такой Клондайк в тихом и уравновешенном социалистическом мире. Надо только крутиться, искать клиентов и делать гешефт – но кого это пугало?

В общем, адвокатура была тогда наполнена этническими меньшинствами и ушедшими в запас сотрудниками правоохранительных органов, притом достаточно высокопоставленными – бывшими прокурорами, руководителями следственных подразделений. Самый вредный адвокат у нас был в прошлом военный прокурор Бакинского гарнизона. Костьми, зараза такая, ложился, чтобы запулить дело на доследование. В отличие от большинства своих собратьев, обладал громадными знаниями как законов, так и механизма действия всей правоохранительной системы, и со сладострастием портил нам кровь. Даже развалил какое-то дело, что по тем временам было проблематично.

В принципе мы, люди служивые, живущие на одну зарплату, должны были относиться к вольной и экономически активной адвокатской братии если и не с классовой ненавистью, то с определённо классовым недоверием. Но чаще отношения были ровные, деловые, иногда приятельские. Все мы делали своё дело. Другой вопрос, когда адвокаты бесстыдно начинали отрабатывать деньги. Поскольку на исход следствия повлиять они, как правило, не могли, то инициировали бурную деятельность, забрасывая нас бесчисленными ходатайствами, строча наверх жалобы, выискивая формальные нарушения. Таких мы сильно не любили.

Настоящий праздник пришёл к адвокатуре с утверждением в стране демократии, бандитизма и разрухи. На перепаханном либеральной бомбёжкой правовом поле взошли и разрослись адвокатские цветочки, а то и ягодки.

Одна из навязываемых наивному лохократу либеральных мантр – обязательная, жесточайшая и не подлежащая никакой критике и осмыслению состязательность уголовного процесса. А мы в начале девяностых двигались к «цивилизованному» обществу семимильными шагами, в духе диких туземцев бездумно копируя все институты западного общества и не пытаясь хоть немного задуматься, а приживутся ли они на нашей родной почве. Герой-защитник либерального мира и «цивилизованного» правосудия адвокат стал в процессе главнейшей фигурой, точнее, принялся казаться таковой. Отзывчивые к голосу из-за океана наши законодатели напихали этих рыцарей без страха и упрёка в уголовно-процессуальном кодексе во все стадии процесса и во все следственные действия.

Помню, раньше адвокат жулику предоставлялся только при ознакомлении с уголовным делом. В исключительных случаях – инвалидам, несовершеннолетним или при иных обстоятельствах, могли дать с момента предъявления обвинения. Либералы сделали обязательным его участие чуть ли не с момента, когда оперативник косо посмотрит в сторону бандита.

Ну и начались все радости периферийного бандитского капитализма. Все более-менее приличные банды и шайки завели своих ручных, подпрыгивающих по щелчку и вцепляющихся в пятку недоброжелателям адвокатов. По степени осведомлённости и участия в бандитских делах они часто были фактически не столько процессуальными защитниками, сколько соучастниками преступлений.

Был случай, когда авторитетная братва влетела на изнасиловании и очень грустила от перспектив неизбежной поездки по местам не столь отдалённым. Ну, адвокат и насоветовал:

– Нужно, чтобы потерпевшая исчезла.

Она исчезала. Братва на свободе. Адвокат при деньгах. Ну и что, что он фактически подстрекатель к убийству? А кто сказал, что все люди жить должны? Некоторые не должны, потому что мешают жить другим.

В общем, в девяностые эта профессия стала во многом крысиной. Осенённые приобщением к западным стандартам правосудия адвокаты стали лезть везде, где не просят, при этом часто с вызывающими восхищение наглостью, напором и бездумностью. Эх, где вы, старые, проверенные в делах евреи, тихо делающие свои дела и имеющие хороший гешефт? В новых условиях эта работа стала привлекать к себе малограмотных людей с неадекватной психикой, на полном серьёзе считающих, что они борются с подлым произволом властей. Они как дураки с писанной торбой носились с милыми их сердцу насильниками, бандитами, упырями – мол, они хорошие, милиция плохая. И нередко это выходило боком.

У меня знакомый работал в Люберцах. Рассказывал, что там был такой идейный адвокат – даже не за деньги, а из принципа боролся за свободу и права братвы и маргиналов. Неистовый такой, искренний… До той поры, пока вечером гопстопщики не отметелили его до потери пульса и не забрали нажитое непосильным трудом. Человека как подменили – сдулся, идеалы растоптаны. И обида на весь мир: «Я за них, а они меня!» Сломался человек, увял, и даже стал защищать обманутых в судах с Мавроди…

Есть такая профессия – жуликов от наказания отмазывать

Да, у таких типов в то время приличный перекос в мозгах наблюдался по поводу их значимости во Вселенной. В тех же Люберцах задержали отмороженную банду и запечатали в ИВС. Ну, угрозыск работает, беседует с душегубами по душам. И тут забегает разъярённая адвокатесса-ведьма и начинает визжать на зампорозыску:

– Это превышение власти! Вы держите в камерах невиновных людей!

Мол, Декларация о правах человека и Гаагский трибунал на вашу голову.

– Чего ты к нам пришла? – зампорозыску обладал нравом крутым и несдержанным. – Иди к следователям!

– Я требую освободить людей немедленно! Слышите, немедленно!

Подполковник все слышал. Он надулся. Потом кликнул оперов:

– В камеру её! Соучастница, понимаете ли!

Подержали чуток ведьму в камере, охолонили и пинком препроводили. Больше её в отделе никто не видел.

Девяностые безумные годы не только приподняли значимость адвокатов. Был и обратный процесс – братва начала их воспринимать не как жрецов правосудия, а как обычный инструмент. Да и при разборках их стали глушить вместе с их хозяевами. И счёты сводить в новом суровом стиле.

Помню, в начале девяностых адвокат, Филькенштейн какой-то (фамилию могу попутать), защищал наёмного убийцу, за которым было полтора десятка трупов. Защищал качественно – требовал покарать следователей и оперов за то, что возвели напраслину на честнейшего человека, облагородившего этот мир самим появлением своим, грозил всякими карами, в общем отрабатывал бабло, полученное клиентом за кровь невинных людей. Но как-то без огонька у него это выходило, уныло, несвойственно для такого профессионала. Следователь его не узнавал.

Потом выяснилась причина депрессии. Чем-то адвокат перед братвой отличился, что у него украли иномарку – по началу девяностых это круто было. Потом ещё чего-то упёрли. А потом вокруг адвокатской конторы все стены домов обклеили «дацзыбао» такими: «Филькенштейн, жулик и прохвост, нагрёб кучу денег с несчастных подзащитных, накупил антиквариата и золото, которые хранит по адресу такому-то, а также на даче в Барвихе по адресу такому-то, и готовится свалить в Израиль».

То есть такое приглашение навестить адресок, где много золота. Учитывая, какой контингент трётся около адвокатской коллегии, думаю, эти слова и адреса находили отклик в сердцах охочих до чужого добра. И Филькенштейн это понимал, поэтому пребывал в состоянии депрессии и все ждал, когда же обнесут его хату.

Вообще, сами уголовники адвокатов используют, но не любят. Считают, что те наживаются на их беде.

Самая забавная сцена, когда жулики кидают адвокатов, которые правдами и неправдами пытаются добыть им свободу. У нас была мошенница, которая обещала адвокатам, а их поочерёдно у неё было штук десять, то переписать на них «Мерседес», который оказывался ворованным, то картину старых мастеров подарить – тоже ворованную. Кончалось тем, что свои долги она адвокату прощала и нанимала нового.

Интересно, что в СИЗО её лучшей подружкой стала мошенница по недвижимости, накидавшая кучу организаций и граждан. Как она сама рассказывала, в неё вцепилась пара таких же ушлых, как и она, следователей. Чтобы отбояриться от первых эпизодов, она якобы заплатила им сто тысяч зелёных, по другим эпизодам – уже двести. Когда по очередным выявленным подвигам прайс скаканул до миллиона, она взбрыкнула и тут же очутилась на нарах. Естественно, адвокатессу свою она тут же кинула. Не из-за отсутствия средств, а из принципа – потому что мошенничество её призвание…

 

Пираты в море правосудия

Вообще, адвокат – это такой пират. Для него правосудие – это бескрайнее море, по которому он рыщет в поисках добычи и абордажа. Он один в судебной и правоохранительной системе вполне законно живёт по принципу – как потопаешь, так и полопаешь. Единственная профессия в системе, где сошлись деньги, бизнес и правосудие. Где главное – прибыль. Остальные участники процесса вкалывают за идею и строго фиксированную зарплату.

Когда СССР развалился, произошла удивительная метаморфоза. Этот адвокатский взгляд на правосудие с этическими и ценностными приоритетами вдруг стал агрессивно проникать в правоохранительную и судебную систему. И следователи, и прокуроры стали воспринимать правовое поле как место жирной охоты. Попросту стали вульгарно делать деньги. Не все, не всегда, но таких паразитов накопилось достаточно, чтобы время от времени покрывать позором всю нашу братию.

Один достаточно крупный деятель одной очень серьёзной Конторы отпустил за бабки из-под стражи наших жуликов, которых мы разрабатывали год. Потерпевший вышел на него и спросил:

– Ну не совестно преступников отпускать?

– У нас правоохранительный аукцион. Кто больше даст, тот и покупает правоохранительные услуги. Дайте больше, я их завтра арестую!

Есть такая профессия – жуликов от наказания отмазывать

И ещё одно событие произошло. Когда тормоза упали, в правоохрану – прокуратуру, следствие – двинули целые кланы пиратов и охотников. В том числе тех, которых не пускали по пятой графе или по морально-психологическим критериям. Они намётанным глазом различили, что при должном рачительном подходе правоохранительная система становилась золотым дном. Некоторые адвокаты даже переквалифицировались в следственных, прокурорских работников, в судьи, а то и в опера. И умненькие выпускники юрфаков поняли, что им дорога на госслужбу. Ведь властные полномочия стоят гораздо дороже адвокатского ордера.

Как любят говорить, девяностые годы – это была эпоха первоначального накопления капитала, а на деле тотальный грабёж народной собственности, вседозволенность и беззаконие. Неудивительно, что директора тащили заводы и магазины, бандиты – все, что попадётся. А госслужащие тихо приватизировали властные полномочия, получая свой процент с бесконечной чреды хищений и махинаций, которые составляли и нашу жизнь, и экономику, и философию данной исторической вехи.

Двое соседей разговаривают. Один говорит:

– Вот я олигарх местный, у меня заводы, фабрики. Поэтому у меня такой дом. Но у тебя, прокурор, дом ещё больше. Где деньги берёшь?

– Так это ж отпускные.

– Это как.

– Ну, одного отпустишь, другого.

Отпускные, крышевальные, отметальные бизнесменские – каких только видов денег не гуляет в Системе. Доводилось не раз слышать о цене вопроса. Миллион-два зелени считаются так, на мелкие расходы. Суммы крутились громадные. Прославившийся на столетия полковник Захарченко с его бешенными миллионами тому пример. Были зловредные слухи, что каждый сотрудник от неземной, правда, платонической любви к шефу отдавал каждый месяц десять миллионов деревянных (а сотрудников у него было 15 человек, кажется). Напраслину, конечно, возводят. Хотя следствие разберётся.

Да, это уже не взятки. Это соучастие в расхищении государственного достояния. И это была победа (хотя и не тотальная, большинство сотрудников честно выполняют свой долг) адвокатского мировоззрения, когда во главе угла прибыль, над государственническим, когда главное – выполнение своей задачи и порядок.

Вот и имеем, что имеем – немало бизнесменов в мундирах, которых, по большому счёту, надо ставить к стенке. Когда-нибудь поставят – к этому всё идёт.

 

Работяги и элитные шкуры

Ох, сколько я видел адвокатов... Основная масса – обычные работяги правосудия. Которые годы проводят со своими уродами в камерах для допросов и спецбольницах, рискуя заразиться чесоткой и туберкулёзом, соблюдают процессуальные процедуры, тянут по копеечке в свой карман, не рискуя разбогатеть, но и не совершая бесстыдного и незаконного. Выполняют, что и положено по закону, находят смягчающие обстоятельства, выступают в судах.

Некоторые испытывают дискомфорт от общения с контингентом. Мой однокурсник, уволившись с военной юстиции, пошёл в адвокаты и всё страдал:

– Понимаешь, он насильник, девчонку насиловал. И мне рассказывает, как это здорово было. И требует, что бы я за его деньги тут же его освободил. А у меня желание ему башку оторвать, потому что он конченая тварюга. Нет, такая работа не для меня.

Но многие переступают через это вполне успешно. Это как у врачей – необходимо перебороть брезгливость, иначе ты непрофессионал. Вспоминается анекдот. Судят такую гниду, который обоих родителей укокошил, ни одного смягчающего обстоятельства, все его ненавидят. А сказать адвокату что-то надо. Он встаёт и заявляет:

– Граждане судьи! Прошу учесть, что мой подзащитный остался круглым сиротой.

Учитывая, в каком порой плачевном положении находится наша правоохранительная система, адвокатам изредка даже удаётся помочь людям, кого-то спасти, вытащить из дурной истории. По гражданским делам порой помощь адвокатов бывает бесценна и помогает восстановить справедливость. Так что, в основном нормальные люди выполняют нормальную работу.

Но есть элитные адвокаты, которые стоят очень дорого. Кто такие? Может, как в Российской Империи, это истинные знатоки кодексов и юридических процедур? Истинные мастера своего дела, на примерах каковых нас учили в ВУЗЕ?

Есть такая профессия – жуликов от наказания отмазывать

Знаменитая история. Где-то в начале двадцатого века греческие контрабандисты предлагали адвокатам миллион рублей за оправдание своего главаря. Все отказывались, и тут нашелся старый еврей, который не проигрывал судов. Вот и процесс. Прокурор красноречив, многословен, задаёт хитрые вопросы, терзает свидетелей, доказывая факт преступления. А греки заметно нервничают, видя, что адвокат молчит, только что-то считает на бумажке. Прокурор запрашивает срок и победно глядит на безмолвного адвоката. Адвокат произносит скучающим блеклым голосом:

– В уголовном уложении сказано, что контрабандой считается незаконное перемещение через границу предметов на кораблях, лодках, в бочках и так далее. А фелюг там не указано. А закон Российской Империи исчерпывающ и расширительному толкованию не подлежит.

В общем, контрабандиста оправдывают, и прокурор со злости кричит:

– Он сказал двадцать слов и получил за это миллион!

Адвокат вытаскивает записи и говорит.

– Да, я сказал двадцать слов и получил миллион. Цена моего слова пятьдесят тысяч. А прокурор сказал столько-то тысяч слов. Пересчитаем на его жалованье. И получается – какая цена слову прокурору? Грош цена слову прокурора!

Может, элитные адвокаты – это острословы, которые зажигают сердца присяжных заседателей и судей? Которые одним удачным выражением могут переломить процесс. Тут вспоминается знаменитый элитный русский адвокат Анатолий Кони – на спор одной фразой добился оправдания. Судили батюшку, который совершил мелкую кражу.

– Батюшка столько лет прощал вам грехи, так отпустите ему хоть раз его грех.

Оправдали.

Вообще, правосудие в Российской Империи носило характер эдакого развлечения для изысканной публики – вроде драматического театра. В присяжные собирались любители острого словца и сценического неожиданного поворота. Оценивали речи защиты и обвинения больше с точки зрения изящества и артистизма, чем правосудия. Модный адвокат – это как модный портной, присяжные приходили им восхищаться и вознаграждали оправдательными вердиктами. Прокуроры оценивались с той же точки зрения. Именно такой театр изо всех сил пытаются протащить и в наше время сторонники западных ценностей, раздувая тему судов присяжных и какой-то нереальной состязательности процесса. Мне кажется, такое попсовое правосудие, лишённое всякого содержания и логики, и послужило одной из причин развала нашей Империи

Сейчас времена куда более рациональные и прагматичные. Драма и комедия не в цене. И элитный адвокат может вообще не уметь двух слов связать и путать УК с УПК. Главное, чтобы знал ходы и выходы. И чтобы в кабинетах его принимали бы за своего в доску. Элитный современный адвокат – это решальщик проблем. А попросту – посредник во взятках.

Только безумные судьи и прокуроры из рук в руки берут деньги с жуликов, их родственников. Да, у взяткодателя выбор сложный. Вот попрётся наобум в чемоданом баксов – его тут же и повяжут за дачу взятки должностному лицу. Нет, тут нужен человек, который вызывает доверие у обеих сторон. Для этого существуют элитные адвокаты. И чем больше народу в Системе он знает и приносил бабки, тем больше ценится в денежных кругах.

Кстати, началось это не сегодня. Не все язвы общества вспухли после развала СССР. Ещё когда я работал в военной юстиции, у нас истории ходили о расценках в судах. Началось это на Кавказе, постепенно проникло и в Россию. Суть простая до идиотизма.

Есть такая профессия – жуликов от наказания отмазывать

В кодексе есть нижняя и верхняя планка наказания – от двух до десяти. Если хочешь договориться по-хорошему, так всё, что ниже верхнего предела: один год – одна тысяча рублей. То есть хочешь девять лет получить – плати тысячу. Хочешь два, тогда из десяти вычитаем два – получится восемь тысяч.

В общем, как по анекдоту:

– Адвокат, ваше итоговое слово!

– Десять тысяч, товарищ судья.

– Суд удаляется на совещание.

Хотя тоже зависело и от статьи, и от взяточника, бывали разные варианты. Думаю, где-то эта система жива и по сей день. Только цены в евриках и куда выше.

Есть ещё одна категория адвокатов – это шоумены. Ни шиша не разбираясь в профессии, они заменяют скучную юридическую эквилибристику на обращения к прессе и общественности. Обычно они рвут жилы и голос по громким делам, где можно заработать авторитет и где интерес СМИ обязательно будет.

На памяти был такой (а может и есть) Резник – вечно он всяких сомнительных персонажей с пониженной социальной ответственностью защищал с неистовостью народного трибуна. И постоянно торчал в телевизоре по всем каналам. При этом с юридической точки зрения вещал полную ересь. Его пламенные речи демонстрировали или некомплектность, или умственную лень – никакого юридического анализа деяния, никаких доказательств. Одни призывы, эмоции и обвинения властей в коварстве и злобе. Серьёзные люди от таких адвокатов держаться подальше. Возьмут лучше квалифицированных людей – ну того же Падву. Но для поднятия истерики и беспорядка эти "Бори Моисеевы" от адвокатуры вполне подходят.

Самый жалкий вид адвокатов – это политические заступники. Ощущение, что питаются они в основном за счёт зарубежных русофобских и црушных фондов, поэтому выступления их (а на них обычно весьма падки СМИ) наполовину состоят из осуждения режима и бичевания сатрапов, каких-то исторических ссылок на рабскую суть русского народа – в общем, записные антигосударственные пропагандисты. Юридически они в массе своей беспомощны, как детсадовцы. Зато всегда в самом эпицентре либеральной тусовки – им руки жмут российские светочи демократии и американские консулы. Они берутся защищать самую отпетую сволочь – террористов, изменников Родины, участников массовых беспорядков, провокаторов, и делают это гордо и непоколебимо. Но поскольку сама юриспруденция отходит на второй план перед агитацией, для подзащитных это кончается обычно плохо – максимальными сроками.

Тут на память приходит великий адвокат Марк Ф. Если бы не его искреннее безумие, я бы подумал, что он агент наших спецслужб – подзащитных своих он в тюрьму отправил больше, чем ФСБ и ГУПЭ вместе взятые. Но он считается великим. Глянь, опять интервью раздаёт, что Россия страна рабов и нет у нас правовой культуры, оказывается. В Англии с её «новичками» есть, а у нас совсем нет!..

Есть ещё такая категория – адвокаты-бесстыдники. У которых жажда наживы вполне себе замещает совесть. Они спокойно могут кинуть клиента. Например, взять деньги за то, что ему дадут, например, условный срок, хотя на самом деле больше по этой статье никогда не давали. Забрать крупную сумму на подкуп следователя, который вообще представления не имеет, что под него берут деньги. Взять бабки и просто ничего не сделать. Или втихаря спереть у следователя вещдоки, когда тот отвернется.

Такие продвинутые специалисты совершенно не заинтересованы, чтобы клиента оправдали или дали ему маленький срок. Они заинтересованы, чтобы годами доить его – участие в судебном заседании, кассация, надзор, жалобы. И за все это денежка капает. А оправдали там или наказание незначительное вынесли – вот тут клиент и соскочил, откупившись единовременно...

 

"Адвокат такая – интеллигентская сволочь"

Был у нас в Институте прапорщик. Когда нам читали лекцию о роли адвокатов в уголовном процессе, он набычился, встал и недоуменно спросил лектора:

– А зачем они вообще нужны всяких гадов защищать? Прокурор и судья – и к стенке!

Парень был с таким деревенским ощущением справедливости. Но если серьёзно смотреть, то адвокат – конечно же, неизбежное зло, а иногда и добро. По ряду причин.

Все же правосудие у нас порой кривое, потому для того, чтобы человеку защититься от случающейся несправедливости и разобраться в хитросплетениях закона, нужен специалист. Иногда действительно удается найти реальные смягчающие обстоятельства. Чрезвычайно редко, но и такое случается, установить истину по делу, а то и настоящих виновных. Так что никуда от них не денешься.

Сильно необходимы адвокаты народу по гражданским делам. Защитники потерпевших вообще делают благородное дело – помогают пострадавшим от бандитов и жуликов, выбивают компенсации и прочее.

В общем, в механизме правосудия эта шестерёнка хоть и дефектная, но без неё хуже.

Другой вопрос, что в нынешнее время им дали слишком много прав и воли и запихали во все стадии уголовного процесса и во все мыслимые следственные действия. Тут наш законодатель в девяностые-святые удержу не знал. А сделаем так, чтобы адвокатских морд было больше, чем в Америке – такой главный мотив создателей нового УПК за американские бабки. Кто не в курсе, пиндосы активно в виде грантов и прочих подаяний финансировали разработку нашего уголовно-процессуального кодекса, принятие которого на полтора года чуть ли не парализовало правоохранительную и судебную системы России.

Нужны для адвокатов ограничения, достаточно серьёзные, как по обеспечению тайны следствия, так и по порядку допуска к клиентам. Чего скрывать – на ранних стадиях процесса адвокаты используются не столько как умелые советники типа «молчи и от всего отказывайся», сколько как передатчики информации на волю. Предупредить подельников, чтобы свалили из города и спрятали краденое, обработать свидетелей, пришить кого-нибудь. Я ещё не беру такой благородной стороны профессиональной деятельности, когда речь идёт о защите не только прав, но и здоровья клиента. Например, нередко проносят присяжные поверенные в СИЗО наркотики – и ведь попадаются на этом постоянно, и всё равно тащат, бандитские шестёрки.

Мне кажется, что по делам о преступных группах адвокат должен или как в ряде стран допускаться через двое-трое суток, чтобы дать полиции подработать всех и не дать смыться. Или вообще допускаться, когда все жулики будут пойманы.

Многие непонятки по статусу адвоката – закон перевёл их по ряду позиций в очередные неприкасаемые, как и депутатов.

Ещё одна фигня, которую протащили лоббисты оргпреступности в УПК – показания, данные без адвоката, вообще за доказательство не считаются. Даже если жулик отказался от защитника. И все попытки эту норму убрать налетают как на рифы на отчаянное сопротивление слуг народа – они под себя, что ли, эту норму примеряют?

В законе очень много таких моментов непозволительного расширения прав адвокатов. И, может быть, в некоторых моментах их участие нуждается в расширении.

Как и по всему правовому полю, тут необходим объективный анализ ситуации не с точки зрения шизолибералов, а всего лишь с точки зрения прагматичного подхода, когда главным критерием является здравый смысл, а цель – обеспечение прав граждан, в том числе потерпевших, и установление в стране жёсткого правопорядка.

А вообще как Ленин писал: «Адвокатов нужно брать ежовыми рукавицами, ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает...»

Ну, в чём-то он был прав…

Наберусь нахальства и прорекламирую две своих книги, вышедшие в Литрес.

Илья Рясной "Коридор кривых зеркал" – фантастика о космосе

https://www.litres.ru/ilya-rya...

Илья Рясной "Мятежный регион" – о чеченской войне.

https://www.litres.ru/ilya-rya...

Покупайте их за бешенные деньги и читайте!..

 

Поделиться: